[SW One String Fest]

Пост для внелимитных исполнений (текстов свыше 300 слов, артов, клипов и т.д.)

Как оформить:

<a href="ссылка на пост с заявкой">номер заявки</a> ключ заявки[MORE=количество слов]само исполнение[/MORE]

+ в посте с заявкой оставляете ссылку на конкретный комментарий с вашим внелимитным исполнением

Пожалуйста, выкладывайте сюда ТОЛЬКО ИСПОЛНЕНИЯ!
Комментировать их можно в основных постах с заявками, все ссылки указаны.

@темы: внелимит

Comments

[Гость]

01-47 ФемХакс и внезапная беременность. Хакс не хочет ребенка, а Сноук хочет размножить Кайло и получить личное поколение форсъюзеров
возможная смерть персонажей, односторонний кайлакс

904 слова

Когда Хакс впервые услышала это от Верховного Лидера, она подумала, что ослышалась. "Уникальные гены... Первому Порядку нужны дети... вам не придётся вступать в физический контакт... безопасная медицинская процедура..." - обрывки фраз долетали, как сквозь толстую вату. Смысла в них не было. Хакс извинилась, коротко, по-военному кивнула и на негнущихся ногах ушла в свою каюту.
Она всегда была идеальным офицером Первого Порядка. Она была готова выполнить любой приказ и казнить любого сомневающегося в доктрине Первого Порядка. Она руководила постойной Старкиллера, величайшего оружия Первого Порядка - да и всей галактики, - и, не колеблясь, привела его в действие. Она была умелым воином и инженером. Она потратила пятнадцать лет, чтобы этого добиться, идя по головам и зубами выдирая своё право служить Первому Порядку и новому миру.
Сейчас её ценность для Первого Порядка свелась к тому, на что была способна любая полуграмотная дурочка из провинциальных миров.
Хакс хотелось кричать.
Она умылась, привела в порядок причёску и макияж и, прикрыв перчатками исцарапанные запястья, вышла из каюту в направлении корабельного медцентра.
Первому Порядку нужны были дети.

Сначала она ещё пыталась сохранить контроль над собственной жизнью: она стискивала зубы и работала, упорно делая вид, что ничего не изменилось. Казалось, ничего и не изменилось: её немного тошнило, настроение легко менялось, будто во время месячных, но физически она чувствовала себя превосходно. Но каждый раз, стоило ей задуматься о своём положении, накатывало ощущение беспомощной злости и на глазах выступали слёзы. Никогда, даже в переходный возраст, она не ощущала себя настолько униженной и бесполезном.

Но хуже всего были взгляды Кайло: казалось, она чувствовала их даже сквозь его маску. По ним она сразу догадалась, кто предоставил материал для осеменения (даже в мыслях она не хотела называть его отцом своего ребёнка), а теперь пытался позаботиться о ней. Самодовольно считал её своей. Их перепалки и соперничество ушли в прошлое, Кайло больше не позволял себе ничего, кроме спокойной, предупредительной вежливости.
Разумом она понимала, что он... нет, конечно, не такая же жертва!.. что он так же не выбирал этого ребёнка, но у неё не было ни сил, ни желания быть разумной. Она вспомнила, как раньше, до... всего, лениво задумывалась о ни к чему не обязывающей интрижке с Кайло, о его больших сильных руках и о том, как должно быть, приятно, на грани боли, он сжал бы эти большие ладони на её бёдрах. Сейчас от одной мысли о сексе с ним её едва не вывернуло.
Сейчас она ненавидела Кайло почти так же, как Сноука, почти так же, как его выродка внутри себя, и её ненависть не нуждалась в рациональных причинах.

Потом наступила апатия: она вовремя пила таблетки, ходила на регулярные медосмотры, сдавала анализы и послушано соблюдала режим сна и питания. Работа больше не приносила радости, да и, прямо скажем, в прошлом Хакс бы лично назначила наказание настолько нерадивому специалисту. На совещаниях она сидела в углу и молчала: ей было слишком сложно уследить за обсуждением.
Когда-то давно, в другой жизни, это казалось немыслимым: увлёкшись очередным проектом, она могла прожить без сна несколько суток, в диких количествах поглощая энергетики и курительные палочки, чтобы в итоге выдать решение, заставляющее восхищенно присвистнуть лучшие умы Первого Порядка. Сейчас вся её жизнь была подчинена здоровью своего тела и ненавистному ребёнку в нём.

На восьмом месяце, перебирая файлы документов для годового отчёта, она узнала, что Камино могло продать технологию, позволяющая вырастить эмбриона в пробирке, как клона. В конце файла с отчётом медицинской службы стояла резолюция, верифицированная личным ключом Верховного лидера: "По обсуждению признано нерентабельным, вынашивание в естественных условиях повышает вероятность рождения одарённого в Силе на 5-7%".
Хакс показалось, что она просидела несколько часов, невидяще глядя на эту надпись: в ней не осталось ни слёз, ни каких-либо эмоций. Так же, как и Кайло, она могла просто сдать свою яйцеклетку (да хоть десять яйцеклеток, если им так нужны проценты!) и забыть о ней на девять месяцев, а может быть и навсегда.

Как только решение было принято, выполнить задуманное оказалось удивительно просто. Она всё ещё была генералом Первого Порядка, у неё был доступ ко всем системам корабля, а протоколы информационной безопасности Первого Порядка были её детищем. Когда-то она была наивно уверена, что не оставит после себя других детей. Ей потребовалось меньше десяти минут, чтобы с поддельного аккаунта переслать Сопротивлению пару тщательно выбранных файлов с тактической информацией и кодами доступа, симулировав случайную утечку данных, а потом уничтожить все следы своего вмешательства. Чтобы связаться со старыми контактами и подготовить себе пакет документов на новую личность, потребовалось куда больше времени - почти час.

Про атаку Сопротивления Хакс узнала уже на поверхности планеты, сидя в пассажирском зале космопорта в местном закрытом костюме и с новенькими документами: через высокие, во всю стену, окна было видно, как на бледно-лазурном небе вспышками расцветали сгорающие в атмосфере обломки кораблей, а транслируемые на голопроекторы новостные каналы с небольшим запозданием передавали последние горячие сводки орбитального боя.
Ожидающие пассажиры ворчали и попеременно ругали то Первый Порядок, то Сопротивление - вылет гражданского рейсового лайнера, на который купила билет и Хакс, по понятным причинам задержали - но когда в головидео объявили, что был подбит главный флагман Первого Порядка, раздались вполне искренние аплодисменты. На Хакс никто не обращал внимания, и она не смогла удержаться от удовлетворённой улыбки: вряд ли стоило надеяться, что Сноук с Кайло сгорят заживо, но возможно, их убьют при штурме. Она представила гнев Кайло из-за унизительного поражения и последующего плена в Сопротивлении, и её обдало смесью злого веселья, возбуждения и адреналина. Внутри тяжело заворочался ребёнок. Хакс положила руку на живот, ладонью чувствуя его движения под натянутой плотью, и впервые за долгие месяцы не почувствовала ненависти.
Возможно, она его даже оставит. В конце концов, её будущей Империи нужны дети.

[Гость]

01-47 ФемХакс и внезапная беременность. Хакс не хочет ребенка, а Сноук хочет размножить Кайло и получить личное поколение форсъюзеров

461 слово

Когда Сноук знакомит их с лордом Реном, Хакс он раздражает. Некрасивый, нелепый, невесть откуда взявшийся. С ним нужно уживаться и работать, принимать совместные решения, планировать и руководить операцией по терраформированию Илума. Рен почти такой же упрямый, как и она, на все имеет собственное мнение, и они бесконечно спорят, спорят, спорят... Хакс кажется, что она видит Рена чаще, чем собственное отражение в зеркале.
Когда Рен на три месяца улетает в рейд со своим орденом, Хакс ловит себя на том, что начинает скучать. В спорах сами собой выкристаллизовывались правильные решения — взаимные придирки помогали найти и отсечь все узкие места. Обсуждения помогали вывести мысль из тупика. Вдобавок никто на базе не чувствует Силу, и без Рена работа над реактором стопорится.
Когда Рен возвращается, Хакс радуется. Недолго, потому что за первые пять часов он успевает вывести ее из себя раза три. После смены она возвращается в каюту в полном раздрае; утешает только то, что сроки по реактору горят, а отвечать за это будет Рен, так что его нервам будет нанесен ответный удар. Уставшая, она активирует вечерний свет и видит на подушке арканисианскую фиалку в горшке.
Когда они начинают встречаться после смен, Хакс берет в медотсеке таблетки. Рен очень внимательный и нежный любовник, но о предохранении лучше позаботиться самой и дополнительно. Лучше перестраховаться. Они не прячутся — что можно спрятать на корабле с таким экипажем? — но и не демонстрируют, что между ними не только служба. Это не роман, твердит себе Хакс, мы просто спим вместе.
Когда Хакс начинает постоянно чувствовать слабость и с трудом не срываться из-за каждой мелочи, она списывает все на усталость. Строительство близко к завершению, а это значит — бессонные ночи, тройные смены и постоянный передоз кафа. У Илума теперь новое имя, и она с гордостью думает: «мое дитя» о базе «Старкиллер». Сплав древней Силы, спящей в кайбер-кристаллах, и технологий Империи, духовное и интеллектуальное... В отчете не напишешь, но она думает именно так.
Когда Хакс понимает, что таблетки дали сбой, она злится. Избавиться от нежелательной беременности нетрудно, но это удар по организму, а ей сейчас нужны все силы. Ее дитя — «Старкиллер», а не набор клеток, случайно получившийся у нее и Рена. Но по пути в медотсек ее перехватывает вызов от Сноука.
Когда Сноук приказывает оставить ребенка, она чуть не плачет. Выучка помогает ей удержать лицо и выслушать до конца. Кайло Рен — внук Дарта Вейдера. Род должен быть продолжен. Она, Армитаж Хакс, сильная, здоровая и умная, и их с Реном ребенок станет сплавом той самой Силы и имперского разума...
Когда Хакс спрашивает — почему она, почему не репликатор, почему не любая другая, почему бы не найти кого-нибудь, тоже чувствительного к Силе, наверняка в галактике хоть на какой-нибудь помойке такие есть, — ответ оказывается очень простым: «Потому что Кайло Рен любит именно вас».
Когда Рен шепчет, что все будет хорошо, она очень, очень хочет ему поверить. Но не может.

[Гость]

VI-48 По мотивам рейлошной заявки, но без рейло, пожалуйста: Кайло притворяется, что редемптится, выпиливает руководство НР и становится новым галактическим императором. Маму не трогать, мама святое.
На самом деле это хитрый план Кайло и Хакса по захвату мира. Можно пейрингом, можно дженово.
Предупреждение: заточение в карбонит

388 слов

Кайло отступил на два шага назад и окинул взглядом дело рук своих.
– Ну вот, – сказал он Хаксу, – таким ты мне намного больше нравишься.
Хакс, несомненно, многое мог бы на это ответить, но не так-то просто вести беседы, когда ты замурован в карбоните.

– Ах, генерал, – вздохнул Кайло. – Ну почему же вы решили, что я не честолюбив? Ладно, Сноук мог так думать, но вы! Непростительная ошибка.
– Я, конечно, понимаю, что он был редкостный говнюк, – мрачно сказала Лея. – Но вообще-то он был твой соратник, этот план по уничтожению руководства Новой Республики и Первого Порядка вы разработали вместе. Если ты так собираешься расправляться со всеми союзниками, то боюсь, сынок, ты долго не продержишься.
– Мама, оставьте свой идеализм, – отмахнулся Кайло. – Для политика с вашим стажем это даже неприлично. Хакс не был моим соратником, он думал, что я – его соратник, все делаю ради того, чтобы посадить его на императорский трон. Но у меня, как понимаете, на трон свои планы, а для двоих на нем маловато места.
– А почему тогда не убил? – спросила Лея.
– Из сентиментальных соображений, – признался Кайло. – Знаю, не самый весомый аргумент и все же. В память о наших интригах – друг против друга и совместных против Сноука и Новой Республики. Прекрасное было время! Да, без генерала жизнь моя будет намного скучнее… Возможно, я даже разморожу его лет через десять… или нет.
Лея подняла скованные руки.
– А меня ты собираешься освободить, или мне тоже придется ждать десять лет? – поинтересовалась она. – Или я следующая в очереди на заморозку?
– Как вы могли такое подумать, мама! – искренне возмутился Кайло. – Эти оковы – неприятная, но, к сожалению, необходимая мера. Очень хочу надеяться, что временная.
– Хочет надеяться он… – пробурчала Лея. – Даже если я не сбегу, Рей и Люк на свободе.
– Это ненадолго, – уверенно сказал Кайло. – К тому же они мне не противники. Впрочем, если хорошо покажут себя в бою, закатаю их в карбонит и поставлю рядом с Хаксом. Да, это хорошая идея! Будет триптих – законченный ансамбль.
– Что же мы с отцом упустили в твоем воспитании, – тихо и грустно проговорила Лея.
– Хорошая мать гордилась бы успехами сына, – с упреком сказал Кайло. – А впрочем, хорошая или плохая, неважно, вы – мать. Пойдемте, мама, я провожу вас в ваши покои.
– В мою камеру, ты хотел сказать?
– Вечно вы с вашим сарказмом, мама! В покои, достойные матери нового галактического императора. И уверяю вас, что я не собираюсь ограничиться только нашей Галактикой. Меня ждут великие свершения!

[Гость]

VI-11Просто подрочите на Сноука юстово и больноублюдочно каким-нибудь, предпочтительно мужским героем. Хорошо если фапающий на Сноука четко разделяет реальность и собственные влажные фантазии, прекрасно понимая их невозможность. Фап не обязательно рейтингом, можно в форме сугубо дженовой завороженности.

1789 слов, Сноук/Рей, Кайло/Рей насилие, пытки, NC-17

раз

— Еще немного… Еще… — Пальцы знали свое дело, и она улыбалась, прилаживая к контуру регулятор длины. Осталось совсем чуть-чуть и…

На плечо легла продолговатая — иные бы назвали нечеловеческой — ладонь с крупными суставами, и Рей вздрогнула всем телом. Но, подняв голову, вмиг просияла.

— Учитель!.. — радостно вырвалось у нее. — Сегодня вы рано!.. Если желаете, я могу разложить по местам голокроны…

— Нет, — он коснулся ее губ пальцем, заставляя замолчать, — позже. Иди, Кайло сейчас придет к тебе.

Послушно закивав, она ответила улыбкой и сгребла в подол недопаянную рукоятку меча.

***

Неизменный вид за иллюминатором, как обычно, притягивал взгляд. Услышав шорох двери, она отвлеклась и потянулась, разминая затекшую под щекой руку.

— Кайло?.. — По своему обыкновению, он молчал, заученными движениями расстегивая плащ, многослойное облачение и сбрасывая все на кушетку. Улыбнувшись, она заметила, как он морщится, неловким движением задев бок: рана по-прежнему саднила, а рыцарь Рен не любил растрачивать время на прозаичные бакта-пластыри для простых смертных. — Как прошел день?

Пухлый матрас скрипнул под его весом, и она протянула руки, приближая к себе массивное тело. Ноздрей коснулась изысканная нотка велани, и Рей зарылась руками в его влажных волосах.

Кроме того, после первого настоящего душа ей полюбился запах чистоты. Плохим девочкам вода не полагалась.

Рей улыбнулась, но он опять отвернулся:

— Давай уже. — Недовольно сжав губы, она сползла ниже — он был такой огромный, почти как… — и расставила ноги. Набухшая плоть задела кожу, влажно мазнув по бедру крупной головкой, Кайло с шумом втянул воздух сквозь зубы, направляя себя рукой.

Одним толчком он заполнил ее целиком, конечно, уже не причиняя резкой боли, как раньше, но член по-прежнему распирал ее изнутри. Впрочем, хорошим девочкам не следовало жаловаться.

Один, два, три… Считая про себя, она иногда всхлипывала, если Кайло проникал слишком глубоко. Несмотря на порывистую натуру, он был хорошим. В душе. Как и учитель. Она узнала об этом не так давно.

— Рей… — Ответив улыбкой, она растопырила пальцы и полоснула ноготками по его груди, как он любил. Зашипев, он замер и потом открыл рот, пока она не повела бедрами, побуждая его продолжать.

Внезапно Кайло перехватил ее руку и прижал к подушке. Рей досадливо захныкала — он перебарщивал, ведь она вела себя хорошо! Учитель бы…

Он стискивал сильнее, не замечая явных признаков ее дискомфорта. Рей перестала подаваться навстречу — становилось больно — и замерла, чувствуя, как запястье начинает сводить.

Не выдержав, она приподнялась, с немым вопросом в глазах, но он, по обыкновению, смотрел в сторону. И она сжалась, чувствуя покалывающий холодок чужой отстраненности. Сила обычно помогала, но сейчас сделала все хуже, в полной мере швырнув ее на глухую стену безразличия.

— Кайло!.. — выкрикнула она, когда стало ясно, что вот-вот хрустнет кость, и он, не проронив ни звука, выпустил ее, молниеносно перехватывая шею, заставляя смотреть в глаза. — Слишком сильно… — смущенно пожаловалась она.

Плохая, плохая, плохая!..

— Кайло, пожалуйста!.. — прошептала она в ужасе, но он безмолвствовал, не отрываясь от ее повлажневших глаз еще пару секунд. И без предупреждения последним грубым рывком вошел в нее до упора, уронив голову ей на плечо. — Кайло?.. — взволновалась она, испугавшись, что чем-то рассердила его. — Кайло, все в порядке?

Он шевельнулся. Медленно взглянул в ее сторону и слез с нее, подарив на прощание тягучее ощущение липкой влаги между ног.

— Дай Сила, сегодня все получилось, — нерешительно улыбнулась она, надеясь — да, все-таки, как и раньше, надеясь — подбодрить его. — И тебе больше не придется видеться со мной.

Он сел на край постели, опустив голову на руки, а потом обернулся, словно собираясь что-то сказать.

Но секунды шли, превращаясь в минуты.

Хорошие девочки не перебивают старших.

Наконец, ни слова не говоря, он встал, вернулся к своей одежде, оделся и ушел.

Рей вздохнула, подтянув к себе простыню.

Хорошие девочки не злорадствуют.

***

Больно было, если шевелиться. Куда хуже, чем когда засыпало камнями в пещере лаггабиста.

Человек ко всему быстро привыкает — привыкла и она, до мяса искусав губы, пока над спиной свистела плеть. Ей бывало больно до того, как Рен приволок ее сюда, но та боль не шла ни в какое сравнение.

Она бросила счет уже давно, но всякий раз с новым ударом, кромсавшим плоть, в память врезалось на сердце выжженное на Джакку: «Еще немного, потерпи… Мы обязательно вернемся». Она с лихвой научилась терпеть, но иногда…

Плеть щелкнула еще раз.

…иногда до криффова хатта хотелось отомстить им всем, каждому ублюдку, вравшему с проклятой улыбкой на добром лице.

— Тебе плохо, бедное дитя. — Незнакомая рука с издевательской лаской подняла ее за подбородок. Её заплывшие потом и кровью глаза видели белое пятно — чье-то лицо, но голос, неожиданно сочувственный, слышался четко.

Пальцы были сухими, как змеиная кожа, и чужое прикосновение кусало израненное тело, как острые ядовитые клыки. Кто-то точно был рядом, кто-то настоящий, высокий и большой. Невесомая шершавая ткань широкого рука провела по ее щеке, вытирая грязь.

— Как же ты устала, моя бедная, — прошелестел голос, овеяв ее прохладой. — Но ничего, все скоро кончится…

***

Снежинки падали, мгновенно испаряясь при приближении к издающему гул клинку. Как и тогда.

— Сопротивлению осталось недолго. Перестань биться лбом о дюрастил. Мы с тобой прагматичные люди.

— Будь все просто, ты бы не старался! Я уже ответила «нет», и мое слово окончательное.

— Рей, — его пальцы раздраженно дернулись на зажатом под мышкой шлеме, — вопрос уже не в ученичестве. Ты добилась своего, ты — джедай. И моему учителю известно об этом.

— И что мне с того? — презрительно сощурилась она.

Он слегка двинул подбородком, и ее взгляд проследовал в том направлении — она всмотрелась во всполохи энергоразрядов.

— Нет!.. — вырвалось у нее.

— Можешь умереть, как и они, а можешь пойти со мной и спасти их.

Она недоверчиво обернулась к нему. Но Кайло Рен, как и прежде, возвышался над ней, подобно ожившему ночному кошмару. И он был прав. Джакку научило ее ценить трезвый расчет. Однако в Сопротивлении ей показали, что бывает иначе — когда могут бескорыстно пожертвовать собой ради другого.

Наверное, поэтому, гордо сжав губы, она протянула ему свой погасший меч.

Она была другой.

***

…кончится.

Но она было по горло сыта чужими обещаниями!

— Пошел ты! Пошел ты и твой ручной пес Кайло Рен! — сплюнув кровь, заорала она, забившись в цепях с удвоенной яростью.

Чужое прикосновение исчезло, и за спиной раздался глухой смешок.

— Ты знаешь, что случается с плохими девочками?..

[Гость]

два

***

Она встрепенулась, впервые с ухода Кайло, заслышав знакомые шаги. Он пришел к ней черной тенью, затмевая арочный проем спальни.

— Учитель! — она подскочила, бросившись навстречу.

— Покажи, — коротко велел он, и она спешно стянула сорочку, встав перед ним обнаженной.

Похожая на белого песочного паука ладонь легла ей на живот, круговыми движениями опустилась к еще не остывшим нижним губам, оставляя за собой мимолетное тепло.

— Мое дитя, — обронил он, не убирая руки, и по Силе пронеслась легкая рябь, знакомая легкая паутинка, опутывавшая тело и душу. — Ты потрудилась на славу. В скором времени мы встретим наследника — моего сына.

Учитель был доволен, так доволен, что ее сердце дрогнуло от непередаваемого восторга. Рей улыбнулась, гладя его обезображенное рукой предателя лицо,

Все было правильно.

Ведь хорошие девочки видят красоту души, а не уродство плоти.

***

Тесноту камеры заполнял запах — сначала она не поняла, в чем дело, но то гнили раны на спине. Удушливо-металлический и острый запах, забивавшийся глубоко в нос. Хотелось закашляться, но сил давно не было.

К тому же спина горела огнем, отчего мысль о неловком движении пугала сильнее предстоящих пыток.

— Покой — это ложь, — в тысячный раз повторил прежний голос, преследовавший ее в кошмарах и в укромных уголках сознания с самого детства. Бывший с ней в темноте хлипкого укрытия от песчаной ярости Кс’ас’Р’ииа, глядевший на нее через темные окуляры тидо, посягавших на с трудом полученную добычу… Нашептывавший ей опустить меч на голову врага, когда она занесла его над Кайло в лесу «Старкиллера». — Есть только страсть.

Кайло щадил ее — еще отсиживаясь в суматохе медблока на Ди’Куаре, где принимали раненых после успешной атаки, она поняла это.

— Страсть дает мне власть. — Тело наполняла небывалая мощь, заставляя забыть даже о немевших от холода ногах. Изо рта вырывался пар, а ледяной — как только не раскалился от ослепительной вспыхнувшей плазмы — меч тяжелел в руке.

— Власть несет победу. — «Убей, — нашептывал он, — убей и спасешься». — И к нему хотелось прислушаться, ведь вот он, враг, перед ней. Но разум подсказывал, что дрожь земли под ногами ни сулила ничего хорошего… И к чему пачкать руки, если они оба так или иначе вскоре умрут?..

— Победа разрушит мои оковы. — Голос стих, но она словно чувствовала эхо, напоминавшее о том, что случилось — здесь и тогда. О боли, о глухой безнадежности и об изумлении от внезапно обретенной возможности…

— И Сила освободит меня, — чеканил голос и…

…по сути, не в пример ее родителям, он никогда ее не покидал.

— Покой — это ложь, — хрипло согласилась она пересохшими губами, думая о крови на снегу, о земле, уходившей из-под ног, и об улетавшем, сливавшемся с небом корабле.

***

Смотреть на него было тяжко.

Шрам от меча предателя, изувеченное лицо… О, она помнила, какой изощренной бывает боль… Но плеть не способна рассечь плоть, как ни с чем не сравнимая рана от светового меча.

И не только физическое увечье — мощь, не позволившая ему умереть, мощь, позволившая укрыться от смерти, сделала его старым и немощным. И руке, что любит ее, ныне не поднять меча, не закрыться от вражеского клинка.

Сила осталась единственным его союзником, выплескиваясь смертоносными молниями с кончиков этих пальцев. И Рей поднесла их к губам, целуя хрупкую сухую кожу.

Они не могли быть вместе, это было невозможно.

Но она подарит ему право на возмездие.

Его пальцы проникли в нее, еще влажную от семени Кайло, и большой палец обвел чувствительный бугорок, заставляя ее мгновенно задохнуться от прихлынувшего жара.

— Вот так… Вот так, дитя мое… Сегодня Сила клокочет в тебе, как никогда…

Рей задыхалась от откровенных прикосновений, от руки, бродившей по спине, задевавшей фантомные следы давно сгинувших шрамов.

И, кончив, рухнула на колени, жадно приникла к нему, расстегивая одеяния из дорогой ткани, добираясь до бледной вялой плоти.

Ее губы плотно обхватили член, пока он благодарно гладил ее по волосам.

И ей было хорошо.

***

Колени ударились об пол, и она подняла голову, встречая взгляд — черный, бездонный, как ночное небо над Ниимой. И суть его была как черный водоворот, в котором скрывалась Сила. Сила, наказавшая ее за невежество, Сила, милостиво дозволившая ей почувствовать себя кем-то другим.

— Теперь ты видишь? — спросил голос, и она сомлела в глубоких бархатных переливах. Когда-то ей казалось, что в нем крылась причина страданий, но теперь она прозрела.

Учитель был самым прекрасным существом в галактике — и он, как невиданная милость Р’ииа, простил ее за неверие! Рей вдруг поняла, что плачет, чувствуя слезы на щеках, и протянула к нему скованные руки, сжимавшиеся в кулаки от схлынувшего напряжения.

И ему стоило лишь взмахнуть рукой, как цепи пали.

***

Млея под чужими поцелуями, Рей подставляла лицо его губам. Учитель нежно провел по ее щеке, стирая слезы и, наклонившись, поцеловал в лоб. Она грелась в его тепле, прижимаясь к мягкой ткани дорогого одеяния — учитель все делал с размахом. Особенно здесь, на грандиозных размеров корабле, который не сравнился бы и с «Инфликтором». Ее пальцы непроизвольно сжали ворот его робы, будто проверяя, что она взаправду в настоящем, в любящих объятиях.

— Спи, — шепнул он, играя ее волосами, и Рей закрыла глаза.

Ведь она была послушной девочкой. И отлично знала, что бывает с непослушными.

[SW One String Fest]

I-98 Хакса расстреливают за потерю Старкиллера. Кайло приходит попрощаться.

Кайлакс, ангст. 576 слов

часть 1

Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.

Хаксу кажется — время стало смолой и стекает по стенам его одноместной камеры.

Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.

Хакс отмеряет ровным дыханием минуты. Часов здесь нет. Здесь вообще ничего нет, только стул с высокой спинкой посередине помещения, да сам Хакс.
У него ровная спина и спокойное лицо.
Ему кажется — он готов к смерти.
Он усмирил свой гнев. Отчаянье покинуло его, а отсутствие надежды лучшая из наград.
Армитаж Хакс свободен от обязательств и спокоен. Абсолютно. Спокоен.

Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.

Хакс не открывает глаза, услышав шаги. Это не за ним.
Звук шагов знаком. Он легкий, почти бесшумный. Не будь здесь так тихо, Хакс и не услышал бы их за звуком собственного мерного дыхания.

Вдох. Выдох.

— Хакс, — раздается его голос. Гость без шлема и звучит чистым мягким баритоном. Мужчина за решеткой открывает глаза.
В них спокойствие.
В них обреченность.
В черных провалах зрачков отражается бледное лицо Кайло Рена.

Вдох. Выдох.

— Хакс, — зовет Рен настойчивее. Едва подживший алый шрам очень выделяется на его бледном лице, но странным образом вовсе его не уродует. Армитаж ловит себя на том, что почти любуется.

— Зачем вы здесь? — голос бывшего генерала хриплый, но твердый. Пальцы с силой сжимают на бедрах выданную ему спецовку, чтобы на казни нашивками на шинели не сверкал. Спецовка Хаксу велика, он в ней кажется еще меньше.

Вдох. Выдох.

Кайло молчит с минуту. Потом еще столько же. Смотрит, будто видит впервые, будто хочет запомнить его, Хакса, лицо навсегда.
Смотрит своими черными глазами. Смотрит так, будто ему больно. Будто колеблется.
Потом шагает к решетке ближе. Протягивает руку.

Армитаж думает, отвлеченно: «у него ладони широкие.»

Хакс сидит неподвижно. Он спокоен. Абсолютно спокоен. Под ребрами свила гнездо ледяная змея.

Вдох. Выдох.

[SW One String Fest]

часть 2

Рука Кайло виснет в воздухе и бессильно опадает вдоль тела.
Хакс читает его лицо — оно захлопывается, закрывается на сто замков. Рен мрачен. Смотрит почти что со зло.
Они не говорят.
Кайло уходит спустя тридцать восемь вдохов.

Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.


Армитаж думает, улыбаясь в темноте камеры: «я люблю его.»

Спустя еще двести (или триста. Или еще крифф знает сколько — Хакс сбился со счета за эту ночь не раз) вдохов на ним приходят.

Пока они идут по неожиданно пустынным коридорам, Хакс не может надышаться. Не раз прогнанный через очистители, едва заметно отдающий хлоркой воздух кажется ему сладким и опьяняющим. Хакс дышит и снова, снова сбивается со счета.

Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.

На небольших трибунах собрались люди. Они смотрят. В их глазах Хакс видит космическую пустоту и улыбается ей, мягко и ласково, приветствуя.
Хакс видит высокого человека, закутанного в черные одежды. На нем все еще нет шлема.

Кто-то — Хакс смотрит чуть выше его груди с генеральскими нашивками, чуть выше его плеча — зачитывает приговор. Голос у него громкий и властный, похож на голос самого Хакса. Этот «кто-то» наверняка закончит так же.

Хакса пытаются развернуть лицом к стене, но он ускользает от не слишком настойчивых рук и его оставляют в покое. Хочет смотреть — пусть смотрит.
Хакс держит спину прямо, сила привычки. У нового генерала такой еще нет — плечи чуть опущены, а лицо почти сочувственное. Странно, в приговоре был пункт: «предательство и промышленный саботаж».
Хакс выбрасывает это из головы.

— Готовсь!

Руки у штурмовиков не дрожат. С этими он не служил, понимает Хакс и даже кивает им одобрительно, мол, давайте. Подчиняйтесь приказам.

— Цельсь!

Хакс находит глазами высокую фигуру Кайло Рена. Тот бледен до синевы. Губы закушены. Прячет руки, складывая их на груди в защитном жесте.

Вдох. Выдох.

Проходит секунда.

— Пли!

Армитаж думает: «я люблю его.»

И закрывает глаза.

Вдох.

[Гость]

VI-08 Гален Марек|Вейдер, Эндорская ДЛС. Ревнивый Темный Аппрентис выпиливает люколею.
Смерти персонажей, описание увечий, слегка расчлененка, кровь, авторская норкомания, тема ревности не раскрыта, я заказчик мне можно.

780 слов

Кровь капала с алых гудящих клинков, разливалась влажно поблескивающими темными лужами, лилась щедрым водопадом с небес, омывая запрокинутое лицо и обнаженные плечи, и затекая за шиворот, барабанила тяжелыми каплями по пустой посадочной площадке. Насквозь мокрая одежда липла к телу, рукояти мечей скользили в руках.

Ситх беззвучно выдохнул, распахивая желтые, с отливом в едкую ржавчину глаза, сморгнул с ресниц багровые капли.

Конечно, никакой крови вокруг не было, но на корне языка все еще ощущался характерный солоноватый привкус.

Разумеется, никакой крови вокруг и не могло быть. Световой меч не оставляет после себя кровоточащих ран, а Молнии выжигают и сплавляют ткани тела, тут крови взяться попросту неоткуда.

Но кровь была. Особенная кровь. Важная. На его руках.

Первым был мальчишка. Юноша, почти мужчина. Светлый, чистый, прямой, упрямый, нелепый. И очень сильный.

Он не планировал убивать. Он был готов смириться с его присутствием, ведь это для пользы их общего дела, исполнения их общего плана. Мастер хочет этого несуразного татуинского фермера, мятежного пилота, врага – значит, он его получит. Не стоит нарушать приказ ради удовлетворения собственных амбиций, и потакая ревности. Только не его приказ, и только - не такой.

Избавиться от конкурента он успеет позже, если этот мальчик станет таковым. Опасно, абсурдно, нелепо - от опасности следует избавляться как можно раньше, врагов нужно убивать пока они не стали сильнее, промедление недопустимо. Он видел, к чему это может привести.

Такой риск совершенно не оправдан, но когда-то он клялся не подводить своего учителя, и клятву намеревался исполнить.

Это было разочаровывающе просто - отрезать от своих, перекрыть путь к выходу, навязать ритм боя. Привычно.

Нельзя недооценивать врага, даже такого неопытного, загнанный в угол противник в разы опаснее того, кому есть куда отступать. Мальчишка оказался сильнее, чем показалось изначально Старкиллеру, он был заметно легче его самого, и за счет этого более вертким, быстрым и ловким. Его вела интуиция, напитанная Силой, именно она позволяла угадывать чужие удары еще до самого момента замаха, уходить от них и парировать так, как сумел бы не всякий опытный фехтовальщик. Удивительный талант, и весьма полезный.

В его стиле прослеживались элементы Соресу, кто-то явно уже приложил руку к обучению. Но сейчас решающим фактором стал банальный опыт.

Несколькими минутами позже, игнорируя боль в прожженном до кости плече, ситх в упор рассматривал поверженного противника. Выли, словно раз взбесившись, инстинкты. Интуиция никогда ему не лгала. Ни разу.

С ним, с этим сильным-слабым мальчиком, что-то было не так, но что именно?..

Он не имел права нарушить приказ. Он не имел права потерпеть неудачу.

Вот только...

Видение Силы, спонтанное и внезапное, яркое, на миг захлестнуло рассудок холодным ужасом и яростью. И избавило от малейших сомнений.

Судьба Люка Скайуокера была решена.

Он не имел права рисковать собственным учителем. Собой - да, но только не им.

Люк Скайуокер отнял бы у него мастера и привел в итоге к гибели. Не убил бы в бою или подлым ударом в спину, нет, намного хуже...

Короткий резкий размашистый удар двумя клинками сразу - так надежнее, он ни в коем случае не должен уцелеть. С телом, разделенным на три куска, не выживают даже самые сильные Одаренные.

Белобрысая голова откатилась под ноги, ткнулась ровным обгорелым обрубком шеи в стальной мысок сапога. Машинально ситх остановил ее, придерживая, но тут же убрал ногу и отступил, разворачиваясь на пятках. Плащ хлестнул по ногам.

Здесь его дела были закончены. Нужно возвращаться и отчитаться о проделанной работе. О провале. О нарушенном приказе. И хотя Старкиллер все еще считал, что поступил единственно верным, единственно возможным в этой ситуации способом, он понимал, что виноват и заслуживает любую кару, которая ожидала его. И шел принимать ее.

Чужой гнев пригибал к полу, вжимая в твердый гладкий металл, сдавливал грудную клетку многотонным чудовищным прессом. Казалось, еще чуть-чуть - и ребра с чавкающим хрустом лопнут, не выдержав напряжения.

Ребра выдержали. Он выдержал.

Старкиллер не тешил себя иллюзией - он до сих пор жив и не изувечен только потому, что живым принесет больше пользы.

Второй была девушка. И если у мальчишки еще был шанс, то на ее счет не заблуждался ни учитель, ни ученик, она была врагом сильным, непримиримым и опасным, могущим переломить историю. Ситх шел за ее жизнью с целеустремленностью охотящегося ворнскра, оставляя за собой изуродованные трупы и гарь на стенах. Гнал вперед, подхлестывая, недвусмысленный приказ об уничтожении, помноженный на его собственный азарт и злость.

Она его не узнала. А вот он вспомнил ее лицо только когда загнал сайбер по рукоять в чужой живот. Не то чтобы это действительно как-то могло поменять дело.

Тяжелый, опасный, волнующий бой.

Неверное будущее дрожало, двоилось и сливалось, менялось, дразнило противоречивыми видениями. Осознанно и специально смотреть возможные вариации не было его сильной стороной, тогда как стихийные видения не подводили.

Почему дочь сенатора Органы назвала сына давно мертвого джедая своим братом? В этой головоломке не хватало кусочков.

Над головой зарычали двигатели. Линии вероятностей натянулись и лопнули.

Ситх улыбнулся.

Остался последний.

Его кровь самая важная.

[Гость]

VI-16 Кристалл | Вейдер, редемпшен, можно продолжение АУ, где меч остается у Энакина.

1860 слов

часть 1

Чуть более развернутая версия предыдущего исполнения, объединенная с исполнением, где меч остался у Энакина:


Знакомая рукоять. Три царапины прямо у эмиттера. Сталь вперемешку с черным полимерным покрытием – так держаться проще, не скользит.

С привычным низким гулом меч активировался, являя миру синий клинок.

Энакин Скайуокер сгорел в огнях Мустафара, но меч его продолжал жить своей жизнью. Мечу было все равно, кто скрывается под обсидиановой броней.

Его предали учителя. Предала ученица. Предал лучший друг. Предала жена. А меч оставался верен своему хозяину, в горести и радости. И даже смерть их не разлучила.

Дарт Вейдер нажал кнопку деактивации. На поясе его висел новый клинок, красный, как и положено мечу ситха. Чужой кристалл, отнятый в бою и подчиненный темной воле. Ему предстоял долгий славный путь в бесконечной череде боев.

Мечу мертвого джедая было самое место на постаменте в подвалах замка на Мустафаре. Надежно запертый в темноте, он был похоронен со своим хозяином.

Ведь Энакин Скайуокер же точно умер?

* * *
Взвыла тревожная сигнализация. Вейдер, медитировавший в бакта-танке, распахнул глаза.

– Оставить чужака. Я сам им займусь, – прохрипел он подхватившим уже пики гвардейцам.

Кому понадобилось залезать в подвалы замка на Мустафаре? И как этот кто-то незаметно сел на планету и обошел первую линию защиты?

Чем ближе подходил Вейдер к нижним уровням, тем отчетливее чувствовал уже знакомую с Явина ауру. Неизвестный пилот, уничтоживший Звезду Смерти, сейчас решил обокрасть самого темного лорда. Ну это было уже неслыханной наглостью!

К его удивлению, тот полез не к ситхским голокронам, не к бесценным артефактам и архивам, а к полузабытой каморке, где хранились старые вещи Энакина Скайуокера.

Чужак был совсем мальчишкой, тощим, мелким, с огромными испуганными глазами смотрящим на тревожные красные огни сигнализации. Разглядев Вейдера, он с яростным воплем ухватил лежащий на постаменте меч Скайуокера и кинулся на лорда.

Вейдер просто отступил в сторону и перехватил руку мальчишки. Кости под титановыми пальцами затрещали, с жалобным писком недо-джедай выпустил рукоять, и Вейдер машинально подхватил падающий меч.

Мальчик лет трех, светловолосый и синеглазый, протягивающий ему венок из набуанских полевых цветов, пока сзади раздается смех Падме. Тот же мальчик, уже постарше, которого он учит водить спидер. Юноша в форме кадета корускантской Академии, что-то со смехом ему рассказывающий.

Изломанное, дымящееся тело у подножия трона Палпатина. На юном лице застыла гримаса страдания и мольбы.

Его сын умер на Мустафаре восемнадцать лет назад. Почему у юноши из видений было лицо мальчишки-чужака?

Что хотел от него кристалл Энакина?

– Зачем ты проник в замок? Почему хотел украсть меч Скайуокера? – проревел Вейдер, очнувшись. Он схватил незадачливого воришку за горло и поднял, угрожающе встряхнув.

– Меч… моего… отца… Позвал меня, – захрипел мальчишка, не в силах противиться ментальному давлению. Ошарашенный, Вейдер разжал пальцы. Отца? Меч позвал?

– Как твое имя? – уже более осторожно спросил он. Тот, кашляя и потирая наливающиеся на шее синяки, ответил:

– Люк Скайуокер.

Обсидиановый замок содрогнулся. Вейдер неверящими глазами смотрел на мальчишку, скорчившегося на полу и безуспешно пытавшегося отдышаться. Это было... неправда! Это было невозможно! Их с Падме ребенок умер вместе с матерью, когда Вейдер в приступе гнева убил свою жену. Он никак не мог выжить.

И тем не менее доказательство обратного смотрело на него с холодного пола огромными голубыми глазищами, полными отчаяния – и упрямства.

Падме Амидала не боялась смерти и готова была бороться до конца с многократно превосходящими силами противника. И смотрела такими же глазами.

Кристалл меча в его руке пульсировал в такт биению сердца. Но почему? От Энакина Скайуокера же ничего не осталось!

Ничего, кроме сына.

Нет. Мальчишка врал. Сила его обманывала. Это было единственным возможным объяснением.

Он взмахнул рукой, вводя того в бессознательное состояние. Мальчишка оказался на удивление упрямым, до конца сопротивляясь ментальному давлению, но в конце концов обмяк и повалился набок.

Склонившись, Вейдер взял его тело на руки. В замке, конечно, было медицинское крыло, но если был малейший шанс того, что тот говорил правду...

Гвардейцы всегда были более преданы Императору, чем ему. Но на Мустафаре было много секретных лабораторий.

Мальчишка лежал неподвижно на операционном столе, пока меддроиды вправляли сломанные кости запястья и обрабатывали шею бактой. Вейдер неверящими глазами смотрел на результаты анализа ДНК.

Сила никогда не могла ему соврать.

Сын. У него и Падме родился сын. Родился, и выжил, и вырос, и сиял в Силе, как сверхновая.

Люк. Его зовут Люк Скайуокер. И Вейдер мог убить его тогда, у Явина, даже не осознав, что обрывает последнюю ниточку, связывающую его с Падме.

Вейдер с тревогой посмотрел на операционный стол, но монитор показывал спокойный, размеренный пульс, грудь мальчика поднималась и опускалась в такт дыханью. Тот спал. Просто спал. Ничего серьезнее пары синяков и сломанного запястья.

Подойдя, он переключил экраны маски на режим цветовосприятия и, помедлив, снял с одной из рук перчатку. Протезы были оборудованы сенсорами давления и температуры, сигнал которых обычно притупляла черная кожа. Но сейчас он остро жалел, что не может прикоснуться настоящей рукой.

Щека под его пальцами была мягкой, гладкой, теплой... живой. Люк не был призраком или видением Силы. Вейдер поправил выбившийся локон. Тон волос светлее, чем когда-то был у Энакина, но возможно еще потемнеет с возрастом. Какого цвета у него были глаза? Черты лица мягче, тоньше, больше похожие на Падме, чем на него – хотя нет, вот эту ямочку на подбородке он помнил.

Он оглядел распростертое тело. Невысокий рост – наверное, достался от Наберри, он вспомнил тот единственный раз, когда остался на обед у семьи Падме. Вроде как ее отец тоже был на полголовы ниже Энакина Скайоукера. Худые пальцы, слишком туго обтянувшая костяшки кожа – его там у повстанцев вообще кормили? Вейдер приказал дроиду запустить программу полной диагностики. И заодно ввести седатив. Он пока не знал, что делать с внезапно найденным сыном. Люк был совершенно не тренирован. Но потенциал...

Ему даже не нужно было смотреть на результат анализа на мидихлорианы, чтобы знать, насколько тот силен. Но он не удержался от соблазна – впрочем, счетчик все равно зашкалил. Больше двадцати тысяч.

Люк мог стать сильнее него. Сильнее Палпатина. Сильнее любого форсюзера в галактике. Вместе они могли свергнуть императора и наконец принести мир.

И Вейдер больше не был бы один.

Рука зацепилась за что-то на поясе. Оказывается, он машинально прицепил меч Энакина Скайуокера рядом с рукоятью собственного клинка.

Кристалл. Это кристалл позвал Люка сюда, через мириады световых лет, к отцу. Без него... как знать, узнал ли бы он когда-нибудь о существовании сына?

– И чего ты хочешь? – вслух сказал Вейдер, обращаясь к клинку. Глупо, конечно. Но кристалл отозвался – не картинкой даже, ощущением.

Дом. Семья. Любовь.

Свет.

– Это мой сын. Мой. И джедаям запрещены привязанности, – раздраженно отозвался Вейдер, очень удобно забывая о том, что у ситхов они тоже не поощрялись.

Кристалл джедая, который Вейдер в свое время заставил окраситься в кроваво-красный, сопротивлялся, выворачивал сознание, давя на все его слабости, безжалостно вгрызаясь в израненную душу. Кристалл Энакина Скайуокера лишь отозвался мягким сожалением. Но почему-то Вейдер смутился.

Люк пришел за этим клинком за полгалактики. И ему все равно понадобился бы тренировочный меч. Может, со временем он бы подчинил себе кристалл Энакина, и синее лезвие сменилось бы красным.

Да. Точно. Так будет лучше всего. Энакин умер, чтобы из его пепла восстал Дарт Вейдер. Теперь клинок Энакина дал бы жизнь клинку его сына.

Но сначала… надо разбудить мальчика. Понять, сколько тот знает. Насколько Кеноби и повстанцы уже успели промыть ему мозги.

Вейдер так же легко поднял мальчика со стола и перенес его в соседнюю комнату, положив на низкую кушетку. Одного прикосновения к Силе хватило, чтобы тот пришел в себя. Ресницы чуть заметно дрогнули, но глаза оставались закрыты. Вейдер чувствовал, как того заполоняют замешательство и, как только вернулась память о последних событиях, тихая паника. По едва слышимой задержке дыханья он понял, что Люк наконец расслышал дыханье респиратора.

– Я знаю, что ты в сознании, – наконец спокойно сказал он, не желая пугать мальчика. Тот распахнул глаза и немедленно повернулся в его сторону, инстинктивно сжимаясь и отодвигаясь подальше. Это неожиданно задевало.

Его собственный сын его боялся.

Прошло несколько секунд. Люк молча смотрел на него широко распахнутыми глазами. Голубыми, чистыми и прозрачными, как вода на озерах Набу. Совсем как в его видении. Глазами, полные отчаянной решимости.

– Я не собираюсь тебя пытать или убивать, – решил сразу успокоить его Вейдер. Не получилось, мысли мальчика отозвались ненавистью и страхом.

– Я ничего не скажу, – прохрипел Люк. Наверное, трахея еще не полностью восстановилась, несмотря на бакта-компресс.

– Секреты Восстания меня тоже не волнуют, – отозвался Вейдер. О базе повстанцев можно было спросить потом, когда сын уже был на его стороне, – Ты залез сюда, чтобы забрать меч своего отца. Что ты знаешь об Энакине Скайуокере?

Лицо мальчика исказила гримаса ненависти, но он молчал. Вейдер нахмурился. Неповиновение должно было быть наказано, но он не хотел еще сильнее настраивать сына против себя.

Хотя… возможно, тут нужна была другая тактика.

[Гость]

часть 2

Он отцепил с пояса клинок Скайуокера.

– Если ответишь на вопрос, я отдам его тебе.

Глаза Люка расширились, его взгляд скользнул сначала по рукоятке, затем уставился в линзы маски Вейдера. Облизав пересохшие губы, мальчик тихо сказал:

– Он был пилотом, джедаем и героем. А ты предал и убил его.

Вейдер застыл, пригвожденный к полу абсурдностью этого заявления. Оби-ван… да как он посмел?! Такая наглая, беспардонная ложь!

Лампы вокруг замигали, Люк отшатнулся от него еще дальше, забившись на самый край кушетки и смотря огромными испуганными глазами. Кажется, он на миг утратил контроль над щитами, захватившая его ярость заставила стены трястись. Бешеным усилием воли Вейдер обуздал вырвавшуюся было Тьму.

– Я не убивал твоего отца. Я и есть твой отец, – наконец выдавил он.

Люк недоверчиво помотал головой.

– Нет. Это неправда. Это невозможно! – его голос, тихий сначала, под конец сорвался на крик.

– Прислушайся к Силе, и поймешь, что я не лгу тебе, – как можно спокойнее произнес Вейдер. Ярость и неверие сына задевали сильнее, чем он думал. Через секунду он продолжил, – Или, если хочешь, можем заново провести анализ ДНК.

– Неправда, неправда, неправда, – бормотал Люк. Его глаза подозрительно заблестели. Вейдер растерялся, его слишком давно не трогали чужие слезы и мольбы, но когда дело дошло до сына…

– Почему Бен мне не сказал? – жалобно простонал мальчик. Бен? Он имел в виду Оби-вана?

– Кеноби искалечил меня и оставил гореть заживо, а затем похитил тебя, чтобы вырастить в свое оружие, – отрезал Вейдер. Люк ошарашенно посмотрел на него.

– Ситхи и джедаи всегда были врагами. Он хотел, чтобы ты убил собственного отца, – продолжил он. Ненависть, которую Вейдер испытывал к Оби-вану, разгоралась все сильнее, когда он увидел потухшие, полные боли глаза сына.

– Он… он не мог. Это какая-то ошибка, – неуверенно прошептал Люк, но по его голосу было понятно, что он и сам в это не верит.

Вейдер осторожно, чтобы не спугнуть его, подошел ближе и так же медленно поднял руку. Люк вздрогнул, когда ему на плечо опустилась ладонь в черной кожаной перчатке, но не сбросил ее. По его щеке медленно скатилась одинокая слеза. Его сын явно пребывал в ступоре, ошеломленный навалившимися на него новостями. По правде говоря, Вейдер и сам был выбит из колеи, иначе никогда не сделал бы то, что сделал сейчас.

Двигаясь так же медленно и осторожно, он поднял вторую руку и аккуратно провел рукой по щеке мальчика, стирая слезу.

– Я никому больше не позволю причинить тебе боли, – сказал он. Люк ничего не ответил, но в Силе колыхнулось обреченное принятие.

Никому. Никогда. Никто больше не посмеет отнять у него самое драгоценное сокровище. Никто не причинит боли Люку.

Кроме него самого.

* * *

Пальцы Люка сомкнулись на рукоятке клинка. Кристалл отозвался едва ощутимой пульсацией. Это был не его хозяин… но чем ближе мальчик был к хозяину, тем ярче и ярче разгорался в его душе крохотный, почти погасший огонечек света.

Тьма великодушна, она терпелива и всегда побеждает... но в сердце её могущества лежит слабость. Хватит и одной свечи, чтобы разогнать мрак.

Любовь сильнее свечи.

Любовь способна разжечь звёзды.

[Гость]

HW-07 Кайло/Хакс. Модерн!Ау, ночевка в доме, где водятся приведения.

387 слов

Кайло едва не вспрыгнул на рассохшийся кофейный столик, когда свет фонарика выхватил из темноты бледное лицо Хакса.
— Что с тобой? — спросил тот, скептически глядя на Кайло.
Он даже на ночевку в дом с приведениями надел строгую рубашку и брюки, подумать только. Спасибо, хоть не пиджак.
— Я подумал, что ты... ну пытаешься на меня напасть, — сказал Кайло, стараясь вернуть себе достоинство. — И готовился ударить в ответ.
— Если я был бы призраком, то что бы ты сделал? — Хакс сложил руки на груди и оперся спиной на дверной косяк.
Кайло пожал плечами и сел на старый диван. Под его весом скрипнула пленка, которой была затянута почти вся мягкая мебель. Хозяева до сих пор надеялись продать дом, несмотря на его недобрую славу.
— Не знаю, — сказал Кайло, — что-нибудь. У меня всегда есть план.
Хакс оттолкнулся от косяка, но рядом садиться не стал, просто подошел и встал рядом.
— Я давно тебя знаю, — сказал он, —с тех пор, как ты решил, что имя «Бен» слишком простое, и ты должен называть себя Кайло. Я знаю, что планы у тебя бывают редко.
— Я просто никогда их тебе не рассказываю, — буркнул Кайло.
Но мысленно он согласился с Хаксом. Он редко по-настоящему что-то планировал. Вот сейчас его взяли на «слабо» и он согласился переночевать в доме с приведениями. Хорошо, что Хакс пошел с ним за компанию. Иначе было бы неприятнее.
В доме было холодно: стояла поздняя осень, а на отопление владельцы не тратились. Кайло накинул капюшон черной толстовки и поежился.
— Наверху я видел одеяла, — сказал Хакс. — Возьми парочку. Можешь поспать. Я разбужу, если что-то произойдет.
— Точно разбудишь?
— Ну куда ж я денусь…

С утра Кайло вышел из дома с приведениями и на крыльце столкнулся с Рей, По и Финном.
— Ты проиграл! — сказала Рей, толкая Финна в плечо. — Он не сбежал!
— И отлично выспался, кстати, — ответил Кайло.
— Я на тебя ставил, — ухмыльнулся По.
Кайло закатил глаза.
— Ну хоть помощник шерифа мог не участвовать в подобных глупостях, — сказал он. — Все знают, что призраков не существует.

Позже, уже дома, Кайло улыбнулся старой пожелтевшей фотографии в рамке. На ней были изображены его дед с сослуживцами. Среди них он безошибочно нашел лицо Армитажа Хакса.
— Спасибо, что побыл со мной ночью, — сказал Кайло. — Без тебя мне было бы одиноко.
Он знал, что днем призраки не могут появляться, но надеялся, что Хакс его услышал. И посчитал ответом то, что песочные часы на каминной полке первернулись.

[Гость]

HW-44 Оби-Ван сходит с ума от одиночества в песках Татуина. Он воскрешает Мола, чтобы ещё раз его убить.

читать дальше 920 слов, точка зрения Люка, ООС Оби-Вана, забитие на обоснуй, все грехи, в общем

Дом у Бена небольшой, ни кладовой, ни ремонтной, ни ангара для дроидов. Самого его почему-то тоже нет, но Люк не постеснялся без спроса зайти внутрь. Он не знал, зачем явился. Внутренняя уверенность, что он должен сюда прийти, позволила без сомнения вторгнуться в чужой дом.

Круглая дверца в полу оставлена нараспашку. Люк хотел уже было скользнуть вниз, но остановил себя. Он точно об этом пожалеет. Все происходящее оставляло ощущение неестественности.

Если бы не полная тишина вокруг, Люк бы никогда не расслышал это. Внизу кто-то сипло дышал. Он позвал наугад:

— Бен? — и уже без раздумий спрыгнул.

— Ты… Это ты?

Не Бен. Люк не сразу понял, откуда идет голос, вроде бы совсем рядом, но…

Это не была куча хлама, как он подумал в первую секунду. Не манекен, не заготовка для дроида, прислоненная к стене. Люк отступил на шаг и машинально схватился за лесенку, ее холодная шершавая поверхность напомнила, что это не сон.

Люк, кажется, мог видеть, что там, в обожженной расщелине в груди и такой же черной дыре в животе, чуть повыше стыка с тяжелой даже на вид металлической конструкцией. Кажется, протез, но таких он никогда не видел. Правой кисти не было.

— Ты… Живее, не тормози, вытащи меня, пока он не вернулся, вытащи! — голос существа сорвался.
Это же человек. Нет, не совсем человек, кожа красная, в каких-то рисунках, и на голове куча маленьких рожек. Неважно. Как оно вообще живет? Почему оно живет? Рогатый все говорил что-то, яростно мотнул головой, и Люк увидел, что в висках у того обожженные дыры, аккурат друг напротив друга. Он сглотнул, ему стало резко не хватать воздуха.

Рогатый уже кричал:

— Не стой, он сейчас вернется, ну же!

Люк словно проснулся и сделал несколько шагов вперед, ноги были дряблые и не слушались, как и пальцы, когда он взялся за удерживавшие рогатого скобы.

— Давай… Давай, парень… Я сумел ударить по тупым этим пустынникам, чтобы они взбесились, и он ушел, но совсем ненадолго… Я сразу тебя позвал… Что-то я и не думал, что ты такой молодой.

— Так это ты? — Люк взглянул в его лицо. Только сейчас заметил, какие у него яркие, желтые глаза. — Подожди. Это от тебя это чувство?

— Парень, давай про чувства потом…

— Кто ты? — Люк встал и отступил на шаг. В лице рогатого промелькнула злость.

— Для всей галактики — никто. Для тебя, в перспективе, — тот, кто может научить тебя чему-то большему, чем учил Кеноби.

— Учил? Чему?

Глаза рогатого расширились.

— Так он что, даже не…

— А кто ты тогда для Бена Кеноби? — настороженность Люка все возрастала. Лицо рогатого на секунду скривилось.

— Я расскажу тебе все, когда ты вытащишь меня отсюда! Все, и даже больше! Парень, я жить хочу, хоть как, хоть так, с этой рукой, с этими ногами…

Он зло ударил кулаком по земле.

— Но как ты до сих пор живешь? — Люк наконец-то спросил это. Рогатый потянулся вперед, насколько мог, и зашипел:

— Рассказать тебе кое-что про твоего Бена? Что он тут делает? Как сделал мне эту дырищу в голове? Или как отрубил руку?

— Ты пытался меня задушить.

Голос звучал безмятежно, но Люк похолодел. Он резко обернулся. Бен легко соскочил с лесенки и захлопнул дверцу.

Рогатый закричал, как животное, в бездумной ярости.

— Что он успел наговорить, Люк?

— Бен… Я…

Сзади горячо зашептало:

— Сопротивляйся ему, оглуши его, ты сможешь…

Люк на мгновение обернулся и снова посмотрел на Бена. Тот внимательно изучал его лицо.

— У него лживый язык, я тебе скажу. Как ты узнал, что нужно идти сюда? А-а, есть такой трюк, да… Что ты ощутил?

Люк помедлил с ответом.

— Будто мир ненастоящий, и единственное реальное — этот дом. И мне нужно сюда.

— И как, понравилось? — Бен чуть склонил голову набок. — Хотел бы такого еще? А ведь он только так и может, и даже хуже.

Сзади зашипел рогатый и что-то звякнуло.

— Не дергайся, ноги все равно не действуют.

Мол почти шептал дрожащим от ярости голосом:

— Хорошо же ты о нем заботился… Хорошо же подготовил…

Бен не обращал на его слова никакого внимания.

— Ты так вырос, Люк, вблизи кажешься старше… У тебя уже голос молодого мужчины. Жаль, Оуэн не позволяет побеседовать с тобой. Я в последнее время только с Молом и разговаривал, а он не слишком приятный, как видишь… А я ведь просто хотел поговорить с кем-то…

Голос Бена стал глуше и лицо его как-то осунулось. Люку очень хотелось выйти отсюда, но Бен все стоял, прислонившись плечом к лесенке.

— Ведь можно же по-другому… Умирает за тупое упрямство. Люк, он ведь сам виноват. Он ведь знает, как мне больно это слышать.

Рогатый, названный Молом, внезапно тихо и зло засмеялся, наклонился вперед и одними губами выразительно что-то произнес. Лицо Бена осталось недвижимым, губы Мола растянулись в широкой жестокой улыбке. Он откинулся, улыбка продержалась еще пару секунд и потухла, он вздернул верхнюю губу в беззвучном рычании.

Бен стал еще тише:

— Но хоть как-то… Он все-таки живой… Иногда. Один раз я его даже очень долго терпел… А знаешь, Люк, - внезапно совершенно нормальным голосом обратился он к Люку, — тебе, наверное, пора домой. Слишком много на сегодня, не так ли?

В глазах Люка помутнело. Он покачнулся, закрыв их ладонями, его мягко обхватило за плечи. Он смутно почувствовал, что его укладывают. С чьим-то отдаленным отчаянным воем почти сливались слова:

— Сумел протоптать тропинку в его разуме, надо же… Сейчас, я по ней же пройду, а потом закрою…Может, расскажешь, как сумел? Ну или можешь рассказать сначала, о чем хочешь, только говори со мной…

Люк проснулся от кошмара, состоявшего из одного нескончаемого, вроде бы человеческого, крика. Работать на солнце надо поменьше, он даже не помнил, как до кровати-то добрался. Или он летал вчера? Люк сел, поняв, что не совершенно не помнил половину вчерашнего дня. Спрашивать у тети с дядей будет не лучшей идеей. Ладно, он как-нибудь разберется…

[Гость]

HW-29, Квай-Гон после смерти превращается в духа-хранителя Оби-Вана, но теряет при этом все человеческое и джедайское.

638 слов, любители крипоты, возможно, будут разочарованы
Маленькая ладонь неуверенно трогает его за плечо - Оби-Ван вздрагивает от неожиданности, привстав на кресле.
- Мастер Квай говорит, что плакать не имеет смысла.
- Энакин, боюсь, что кое в чем мастер Квай был неправ.
- Скажите ему сами, мастер Квай!
Оби-Ван вздрагивает и резко поднимает голову. В комнате только они двое. Энакин смотрит куда-то вверх.
- Хорошо, хорошо, учитель, - говорит он, глядя в ту же точку, усилием воли поборов ком в горле. - Пошли, Энакин, мы опоздаем на парад.

Энакин продолжает говорить о Квай-Гоне так, как будто он рядом.
Сначала Оби-Ван не придает этому значения, оглушенный горем, но с каждым разом замешательство все сильнее.
Эни уже не ребенок. Он из рабского квартала. Рабского квартала на Татуине. Он был на похоронах и должен понимать...
После того, как служанки Падме находят его сидящим с ногами за парапетом - "Мне мастер Квай разрешил!", становится ясно, что серьезного разговора дальше избегать нельзя.
- Квай-Гон Джинн соединился с Силой. Ты видел, как сожгли его смертную оболочку.
- На Татуине мы хороним, а не сжигаем. Говорят, у души должно остаться что-то, чтобы возвращаться.
- Джедаи верят совсем наоборот, Энакин.
- Но он же здесь!
- Энакин, однажды ты...
"Поймешь, что так, черт возьми, нельзя!"
- ...ты поймешь, что не стоит так говорить. И уж тем более не стоит оправдывать этим свои шалости. Подумай, пожалуйста, над моими словами.
Энакин смотрит настороженно... и замолкает.

Проходит месяц. Они возвращаются в Храм. Энакин начинает обживаться - если разбросанные по комнате детали что-нибудь значат.
Он часто разговаривает сам с собой и прекращает, как только кто-то подходит ближе.
- "Мальчик перерастет это", - так думают все, так успокаивает себя Оби-Ван.
И позже, проснувшись в темноте непонятно отчего, - "В Храм не проникнет никакое зло".

В один из дней Оби-Ван, вымотав себя до предела, пытается уснуть.
Уже проваливаясь в сон, он понимает, что Энакин в своей комнате тихонько разговаривает с кем-то. Только... только он сам отобрал у него коммуникатор за попытку разобрать невовремя.
Дверь отъезжает в сторону недостаточно быстро. Энакин один на кровати.
- Он здесь, - шепчет Эни, отвечая на незаданный вопрос, и у Оби-Вана от ужаса слабнут колени.
- Что он говорит? Что?
- Уже ничего. Только просит потише. Я его не понимаю.
- Закрой глаза. Свет на максимум!
Непослушный мальчишка вздрагивает и запоздало жмурится. В комнате никого.
- Сегодня ночуешь в крыле юнлингов. Спустись в большой зал, инфомат покажет дорогу, если ты ее забыл. Вперед.
Эни обижен и напуган, но Оби-Ван не может заставить себя выйти и заблокировать дверь, чтобы проводить его - потому что после придется возвращаться.
Оби-Ван ждет, когда мальчик уйдет, всеми обострившимися чувствами наблюдая за комнатой, ждет еще минуту, другую...
и, сорвавшись наконец, орет в залитую искусственным светом пустоту:
- Покажись, мать твою! Покажись _мне_, ты, трус! Я, блядь, это заслужил!
Пустота безмолвствует. Слезы текут по лицу.
И тут Оби-Ван понимает, что в прозрачном защитном колпаке, за которым бесконечные огни Корусанта, отражается не одна, а две стоящих тени.
Вторая выше на голову.

Оби-Ван разворачивается так резко, что кружится голова. Никого. В Силе тихо, как в спокойном пруду. Тень на месте.
Он закрывает глаза и идет к ней, еле переставляя дрожащие ноги. Касается лбом холодного гладкого стеклопласта.
- Квай- Гон, если это ты - просто дай мне знак. Какой угодно. Один раз. Учитель, пожалуйста.
Окно нагревается и так же быстро остывает, будто снаружи на него плеснули кипятком.

Взрослые, наткнувшиеся на Энакина в холле, находят Оби-Вана плачущим в комнате своего падавана и долго не могут успокоить.

***

Они стоят на балконе Сената, и весь Корусант приветствует их.
Новый канцлер Амидала в платье с тугим корсетом и Избранный за ее плечом. Глава Совета Винду, которому помогли примотать поясом к туловищу пустой рукав. Йода. Двое клонов с генеральскими наплечниками.
А между ними - великий дипломат и непобедимый генерал Кеноби, выигравший для Республики войну.
Человек с двумя тенями.

[Гость]

TLJ-32 Хакс теперь ходит с исламири, как Траун до него. Реакция Кайло

2 177 слов

Часть 1

Контейнер прибывает ровно в срок. Хакс опускает на его крышку обе ладони: поверхность матовая и гладкая, пока ещё хранящая холод грузового отсека шаттла. Внутри не чувствуется движения. Хакс проводит пальцами по борту — слева направо. Он останавливается на замке, подцепляет ногтями, вдыхает чуть глубже, не решаясь открывать: предвкушение тревожное, и он ловит себя на мысли о том, чтобы отдёрнуть руку и отправить посылку обратно или, лучше того, спустить её в мусорный пресс.

Генерал Хакс не может принять решение, принятое им самим три стандартных недели назад. Слабак. Хакс сжимает защёлку — пальцы дрожат. Это энергетики, нервное напряжение и недосып: в каком угодно порядке. Причина равна следствию, и Хакс уже давно вышел на замкнутый круг, где он бежит по инерции. Если он остановится, начищенный до блеска пол базы вылетит из-под его ног. В буквальном смысле. И он больше не допустит этого.

Крышка открывается с глухим щелчком и плавно поднимается вверх. Хакс, конечно же, видел изображения, но информации нашлось ничтожно мало, да и полученные из архивов файлы по большей части не считывались или оказывались в таком, крифф его дери, дерьмовом качестве, что проще было бы нарисовать самому себе загогулину на куске флимсипласта и торжественно назвать её исаламири.

Невзрачная ящерица, лежащая на дне контейнера, никак не реагирует на шум. Хакс думает, что она могла и подохнуть за время пути: замерзнуть на борту шаттла, пасть от истощения или просто умереть со скуки во время долгой транспортировки из Миркра. Он запускает руки внутрь ящика, предусмотрительно надев перчатки — упоминаний о токсичности исаламири он не встречал нигде, но попасть в лазарет из-за укуса малоизученной твари не очень-то хочется. И уж тем более не хочется, чтобы об этом узнал Рен.

На ощупь упитанное тело ящерицы — упругое и тугое. Она крупнее и тяжелее, чем Хакс предполагал. Когда он подсовывает ладонь под бледно-желтое брюхо, перехватывая исаламири свободной рукой за грудь, та открывает глаза. Все четыре разом. Хакс чувствует, как под его ладонью, внутри ящерицы, бьётся сердце. Как от дыхания мерно раздуваются кожистые медные бока. Хакс замирает на мгновение, не делая попыток поднять исаламири с мягкого настила. Он потратил на поиски этой твари столько средств и времени, что будет обидно, если она упадёт на пол и расшибёт морду. Совсем как он пару дней назад.

От непрошеной ассоциации Хакс кривит губы и сжимает брюхо исаламири чуть сильнее, тут же недовольно выдыхая сквозь стиснутые зубы: в последний месяц самоконтроль даётся ему с большим трудом. Какая ирония. Ещё недавно он думал, что это удел Рена. Впрочем, самопровозглашенному Верховному Лидеру в этом плане легче не стало, и Хакс бы посмеялся над очередным срывом магистра светящихся палок — вот только горло всё еще болит, а на правом боку не слишком приятно спать.

— Ебаная ты дрянь, — тихо говорит он исаламири, предвкушая момент, когда он сможет если не сказать, так хотя бы подумать тоже самое в тронном зале. — Отцепись.

Ящерицу он вынимает вместе с подстилкой, которую та не желает отпускать. Исаламири не начинает извиваться, не пытается вырваться, только смотрит в пустоту перед собой немигающим взглядом, крутит тупорылой головой и хватается передними лапами за его руку. Когти у неё острые и длинные — наверняка, если вцепится сильнее, проткнет перчатки. Хакс подносит её чуть ближе к себе, прикидывая, как её будет удобнее устроить на плечах.

Идея, такая притягательная вначале, теперь всё сильнее кажется ему безумием — эта тварь может просто не захотеть быть живым воротником; где гарантия, что она не сбежит? «Исаламири спокойны и малоподвижны, — он вспоминает строчки из имперской документации, где люди Трауна собрали всё, что было известно о ящерицах из Миркра. — На облюбованном месте они закрепляются настолько прочно, что сдвинуть животное с места, не убив и не покалечив, практически невозможно». В воспалённой фантазии Хакса поочередно мелькают кадры: вот исаламири, заскучав, лезет ему на голову во время планирования атаки на очередное спрогнозированное сраными видениями Верховного Лидера место укрытия Органы, мусорщицы и всей их мятежной кодлы; вот она гадит на его безупречно чистый мундир; вот Рен душит его голыми руками, и его, генерала Первого Порядка, хоронят вместе с ящерицей, потому что та облюбовала хозяйские плечи.

Впрочем, если Рен его убьет, похоронных почестей Хакс вряд ли дождется. В этом он не сомневается.

Значит, одной проблемой меньше. Хакс опрокидывает увесистую ящерицу на левое плечо, одновременно выдергивая из её лап подстилку, стараясь не думать о том, как он выглядит сейчас со стороны. Разумеется, его никто не видит, но Хаксу достаточно представить это: исаламири весит под пятнадцать килограммов, она слишком длинная и неудобная и похоже, начинает терять самообладание. Безмозглая, тупая ящерица, обладающая по какой-то криффовой причине такой полезной, такой нужной Хаксу способностью. Ящерица, доставленная на базу контрабандистами, ящерица, которую он, Армитаж Хакс, второе — к несчастью, — лицо Первого Порядка, собирается носить, как щит от приступов агрессии собственного начальства.

Когда он, вспотев и чертыхаясь, наконец устраивает исаламири на своих плечах, ощущение полного провала и бессмысленности затеи накрывает его с головой. Возможно, ему досталась бракованная ящерица; возможно, бракованный он сам. Хаксу не нравится последний вариант, он душил в себе сомнения и неуверенность с проклятого детства, он ненавидит это чувство так сильно, что готов пробивать дюрасталевые панели собственным лбом столько раз, сколько потребуется, чтобы доказать свою правоту.

Но у его ребер ограниченный запас прочности. И даже если Рен не хочет убивать его — он может ненароком сомкнуть хватку сильнее. И Хакс сломается, как бесполезная игрушка. В планах Хакса на ближайшую перспективу такого не предусмотрено.

Исаламири опускает голову ему плечо. Хакс подхватывает её толстый хвост рукой и смотрит на себя в зеркало. Определенно, нужно носить тварь поверх шинели, иначе она располосует когтями атласный мундир. Стоит подумать о том, куда девать ебучий хвост — ящерица, кажется, не имеет никакого желания следить за ним, и потому, когда Хакс убирает руку, кожаный тентакль обвисает вдоль его тела самым неприглядным образом. Если отрезать этот бесполезный отросток, её сопротивляемость Силе уменьшится? Хакс не знает ответа, но замены на случай неудачного эксперимента у него нет, так что хвост придётся потерпеть. Тяжесть исаламири непривычно ощущать на плечах; в ярком освещении освежителя шкура ящерицы почти такая же рыжая, как волосы Хакса. Удачный, мать ее, аксессуар.

Губы Хакса дрожат. Он упирается рукой в раковину и смеется, глядя на свое отражение — тёмные круги под глазами, встрепанные после упражнений с исаламири волосы, выцветающий синяк, охватывающий шею кольцом. Гранд-адмирал Траун был психом, если разгуливал с двенадцатикилограммовой хвостатой гадиной на плечах по военной базе и заявлялся с ней на Совет. Да видят звезды, это просто, блядь, физически неудобно.

Но так легко отказываться от задуманного — не в привычках Хакса. Сноук называл его бешеным псом; что ж, самое время напомнить об этом Рену. Хакс улыбается, выпрямившись — исаламири держится цепко и неподвижно. Он приглаживает волосы, приводя прическу в порядок, и выходит из каюты. Он чувствует, как персонал провожает его недоуменными взглядами; уж лучше так, чем нервно, исподтишка оглядываться на офицеров на мостике прежде чем подняться на ноги и вытереть кровь с губ. Хакс ни разу не видел на их лицах ни усмешек, ни жалости, ни сочувствия — но он боится, что однажды это произойдет.

[Гость]

Часть 2

Гермодвери пропускают его в Зал со знакомым шипением. Рен уже ожидает его: в несуразно большом троне Сноука он выглядит как заигравшийся ребенок, натянувший на себя отцовский пиджак и ботинки. Трон велик новому Верховному Лидеру во всех смыслах — Хакс отлично это понимает. Новому Верховному Лидеру неуютно на доставшемся так легко месте. Хакс знает, как помочь ему почувствовать себя еще хуже.

— Верховный Лидер.

Он склоняет голову, остановившись у ступеней трона. Исаламири на его плечах приходит в неторопливое движение — переставляет лапы, задевает шероховатым локтем скулу, но, к счастью, никуда не лезет. Только цепляется задними лапами за ткань мундира, и Хакс чувствует, как когти все-таки впиваются ему в грудь. Он думает о том, понимает ли живой бронежилет, что его приволокли прямиком к форсъюзеру. И о том, слышит ли Рен его мысли.

— Генерал.

Рен переводит взгляд с его лица на ящерицу. Хакс ловит секундное удивление; он слишком хорошо изучил ублюдка за семь лет совместного пресмыкания у Сноука, чтобы замечать такие вещи. После позорного поражения, нанесенного иллюзией Люка Скайуокера, Рен, пожалуй, стал сдержаннее; но этого недостаточно. Хакс ждёт, когда Верховный Лидер озвучит причину, по которой была назначена встреча, но Рен молчит, подавшись вперед и изучая притихшую исаламири.
— А я думал, это сказки, — наконец произносит он. — Где вы ее взяли?

— Это имеет значение, Верховный Лидер?

Подвижный рот Рена дергается, но он не произносит ни слова. Хакс предполагает, что ему захочется проверить достоверность сказок самолично; он ждет жеста или взгляда, но Рен поднимается с трона и подходит к Хаксу. Шрам на его лице почти затянулся; синяки под глазами сошли на нет. Верховный Лидер, в отличие от самого Хакса, выглядит непозволительно свежим и отдохнувшим.

— Вы дали ей какое-нибудь имя?

Рен протягивает руку к ящерице. Хакс с трудом сдерживается, чтобы не отступить на шаг назад, не закрыть голову исаламири, в которую Рен явно собрался тыкать пальцем, ладонью. Он сжимает челюсти и смотрит, опустив взгляд, как Рен касается голой рукой медной шкуры, изучая осторожно и неторопливо.

— Вижу, она вам нравится? — спрашивает у него Хакс. — Можете забрать ее себе. Поверьте, Верховный Лидер, я не буду возражать.

Рен усмехается. Или фыркает. Хакс чувствует его дыхание совсем близко; Рен поднимает вторую руку и опускает ее на спину исаламири, поглаживая так же неспешно, как морду. Хакс обдумывает, как поязвительнее намекнуть впавшему в режим натуралиста и биолога Верховному Лидеру, что его взаимодействие с ящерицей выглядит крайне странно, учитывая тот факт, что объект исследования висит на Хаксе; но Рен отстраняется раньше, чем Хакс выбирает подходящий вариант.

— Вы же понимаете, что я могу избавиться от нее любым другим доступным мне способом?

Рен не возвращается на трон. Он стоит напротив Хакса, опустив руки — нахмуренный и напряженный. В прошлый раз, когда он был таким, Хаксу пришлось выплевывать отвратительное в своей лживости «да здравствует Верховный Лидер» на грани потери сознания.

— Вы — Верховный Лидер, — Хакс бы хотел пожать плечами, но с исаламири это не так-то просто сделать. — Конечно, вы можете.

Рен сжимает правую руку в кулак, но ничего не происходит. Пол остается под ногами Хакса. Он дышит свободно. Ящерица, похоже, отлично справляется со своими обязанностями.

— Почему вы не обзавелись этой тварью раньше? — Рен раздраженно встряхивает головой и смотрит Хаксу в глаза в упор. — При Сноуке, например?

— Не было нужды, — Хакс перекладывает хвост исаламири на свою левую руку, крепко прихватывая пальцами — бестолковая ящерица какого-то криффа вздумала повертеть им, и это нервирует. — Сноук… был более умерен в вопросах применения Силы. В отличие от вас.

— Не думаю, что смогу вспомнить, сколько раз ваше лицо встречалось в полом, генерал, — голос Рена дрожит, и он снова оказывается близко — почти вплотную к Хаксу. — И это не учитывая ваши личные аудиенции у Сноука.

— Не так много, как бы вам хотелось.

— Вы спорите со мной, — произносит Рен. Хакс не уверен, но ему кажется, что воздух вокруг него начинается разогреваться и гудеть. — Указываете мне, что делать.

— Только потому, что ваши приказы говёнее дерьма банты.

Рен стискивает оба кулака. Хакс остается на ногах и с целой шеей и, пожалуй, сегодня он отпустит эту восхитительную ящерицу погулять по каюте или выдаст ей двойную порцию листьев за то, что теперь может говорить сраному Верховному Лидеру все, что вздумается.

— Снимите. Эту. Поганую. Дрянь.

Хакс сжимает хвост исаламири покрепче, отступая подальше от взбешенного Рена. Не хватало еще, чтобы тот дотянулся до него своим мечом или руками. Хакс, возможно, и успеет выхватить бластер, но он отдает себе отчет в скорости и мастерстве Рена. Рисковать лучше на расстоянии. И имея за спиной план «Б».

— Я похож на самоубийцу, Рен?

Рен. Хакс продолжает называть его так про себя, но после ебаного захвата власти он не обращался к Верховному, мать его, Лидеру никак иначе, чем по сраному титулу, присвоенному Реном нагло, несправедливо, и вдобавок, с применением Силы.

— Это. Приказ. Выполняй, Хакс, или я оторву этой твари голову!

Рен делает к нему шаг, и Хакс едва не спотыкается на оказавшихся на пути ступенях трона. Теперь он ощущает это явно: колебание воздуха и необъяснимое напряжение вокруг, давящее на тело. Может быть, стоило заказать двух исаламири? Или не выводить Рена из себя сходу, не опробовав ящерицу в мелочах?

— Только вместе с моей.

Хакс упирается задницей в высокие подлокотники трона. Отступать дальше некуда; Рен хватает исаламири и дёргает её к себе. Вместе с Хаксом, разумеется. Потому как ящерица успела облюбовать его плечи и вонзиться всеми когтями в мундир и тело. Хаксу хочется орать. От резкой боли или от общего идиотизма ситуации — он не может решить, какую причину выбрать, чтобы пасть еще ниже, чем он уже упал.

— Твоя голова мне еще понадобится, — Рен раздувает ноздри, как разъяренный ранкор, сверлит Хакса невменяемым взглядом, стискивает невозмутимую исаламири обеими руками и чуть ли не рычит низким, глухим голосом. — Генерал.

У Хакса горит лицо. Ему трудно дышать, но в этот раз его никто не душит. Грудь ноет и саднит от когтей долбанной ящерицы. О прочих неудобствах, обременивших тело, Хакс предпочитает не думать: на случай, если Рен все-таки сумеет прочитать его мысли вопреки всему, что известно об исаламири. Хакс вздыхает глубже. Рен смотрит на него тяжёлым и жадным взглядом.

Исаламири издает какой-то невнятный, но точно недовольный звук, и Рен ослабляет хватку. И, похоже, приходит в себя. Или не в себя. Хакс еще не определился, которая вариация настроения Верховного Лидера устраивает его хотя бы на двадцать пять процентов. Поэтому на сегодня Хакс решает закончить краш-тест новоприбывшей ящерицы. Ему удается убрать с нее ладони Рена — горячие и большие, и, прислонившись к подлокотнику трона удобнее, спросить самым будничным тоном:

— Да, Верховный Лидер?

[Гость]

TLJ-21 Кайло/Хакс. Рей настиг внезапный приступ форсбонда, но она застает Кайло и Хакса в крайне неловком положении. Разумеется, они голые.

470 слов

«Ты видишь мое окружение?» — Голос Кайло Рена на удивление хриплый, а интонация странная, словно он изо всех сил пытался подавить панику.

Рей закатила глаза, стараясь не смотреть на обнаженную фигуру перед собой:
— Нет. Прикрылся бы.
— Хорошо, — на этот раз Кайло произнес это вслух.

Рей уже хотела фыркнуть, но внезапно услышала другой голос, приглушенный, будто между ними была толща воды.

— Я не ослышался? — говорил явно мужчина. — Удивительно, спустя пять лет это — первый комплимент моим умениям. Надо отметить этот день в календаре.
— Рен? — удивление Рей было настолько велико, что она, забыв про стыд и неловкость, впервые с начала их разговора прямо посмотрела на него.

Кайло выглядел странно. «Наверное, он после тренировки», промелькнуло у нее в голове. Влажные темные кудри вились на концах, глаза лихорадочно блестели, полные губы припухли и раскраснелись, словно на них намазали сок ягод джерни, а по крупным грудным мышцам медленно сползали капли пота. Она осматривала его сверху вниз, от пупка к дорожке из темных волос и...

— Ой, — это было единственным, что Рей смогла произнести, чувствуя, как жар приливает к щекам и шее. От неловкости она поерзала на кровати, не зная, что думать.
— Я не могу с этим покончить... — Теперь в голосе Рена звучала настоящая паника, но внезапно он застонал.
— Ох, Рен, кончать еще рано, я только начал, — мужчина хоть и произнес это с легкой издевкой, но так, что сама Рей вздрогнула от странного чувства, прострелившего к низу ее живота.

А потом пришло то, что, похоже, ощущал сам Рен. Рей задохнулась. Невидимые руки незнакомца почти невесомо поглаживали ее кожу около пупка, едва, но очень чувствительно задевая ее ногтями. Теплый, влажный и шершавый язык вылизывал внутреннюю сторону бедра, периодически прикусывая, а после целуя плоть. Рей закрыла глаза и откинулась на постель, отдаваясь неизвестным ранее чувствам. Каким-то непостижимым образом она явно увидела стройный, крепкий силуэт, нависший над ней. Чувства Рена резонировали с ее ощущениями. Незнакомец потянулся вперед и довольно больно прикусил нижнюю губу Рена. Рей почувствовала, как лопнула и заныла ее собственная, и простонала, не в силах сдерживаться. Хотелось быть ближе к тени, чувствовать его теплое дыхание, ощущать горьковатый привкус на губах. Не в силах сопротивляться, она сжала руки в кулаки, больно впиваясь ногтями в ладони.

— Хватит, — срывающимся голосом произнесла она, пытаясь вжаться в лежанку, лишь бы уйти от этого странного, терзающего ее чувства. Кажется, Рен вторил вслед за ней, потому что она услышала, как незнакомец ухмыльнулся.
— До начала смены еще несколько часов, — теперь голос мужчины звучал настолько явно, будто он действительно находился в хижине на Ах-То. — Ты же знаешь, что я хочу. Дай мне это.

Его рыжие волосы были растрепаны, а глаза горели каким-то животным, маниакальным огнем. Бледные, тонкие пальцы поглаживали линию челюсти и шею. Точеные черты его лица завораживали, хотелось прикоснуться к четким уголкам его рта, приподнятым в полуубылке, провести подушечками пальцев по едва видимым, но длинным ресницам.

— Хакс, — протяжно прошептала Рей. А может Рен. Это уже было не важно.

[Гость]

TLJ-11 Кайлакс. Кайло намерен найти Рей и сделать ей двадцать детей-могущественных форсъюзеров. Хакс его правая рука в этой миссии

389 слов, от заявки взята только первая часть

От переутомления — взятие ключевой фигуры Сопротивления занимает несколько суток — Хакс разбивает поставленную задачу на подзадачи и только потом понимает сказанное Кайло.
— Что?!
Кайло повторяет свои планы относительно пленницы, так и не оборачиваясь к нему лицом. Весь воплощение сдержанности и непоколебимости — верный признак грядущей катастрофы. Обращаться к рациональности — бессмысленно, но Хакс все-таки делает попытку:
— Если бы этот способ работал, у каждого имеющего власть была бы своя армия форсьюзеров.
— Шанс есть, — говорит Кайло, и смотрит на него — открыто, доверчиво. Ответить на этот взгляд неправильно, значит проиграть бой. Спасибо, проходили, многое из этого вынесли, потеряли несколько звездных систем...
Хакс выдыхает и? стараясь не представлять последствий принятого Кайло решения, встает рядом с ним.
— Покажи мне зачем, — просит он. Кайло показывает, приглушая образы: слияние двух равных в Силе существ, дарующее недоступное прежде могущество — победу над смертью, временем и — одиночеством. Ничего нового, все те же сказки, разве что некоторые мотивы стали ярче. Ученик превосходит учителя, линия рода продолжается в вечности, жизнь обретает смысл... Хакс смеется так, что у него сводит скулы, но когда Кайло пытается отойти, с силой прижимает его ладонь к своему виску.
— А теперь посмотри, как это вижу я.
Взгляд Кайло обещает боль после, но он повинуется и видит: ребенка рожденного от насилия, ненавидимого обоими родителями, не способного оправдать ожиданий, но упрямо не бросающего попыток, пока не становится ясно — все бесполезно. Потерю надежды, ненависть, точащую душу годами. Отцеубийство, не меняющее ничего.
Кайло отскакивает с болезненной гримасой и мокрыми глазами, растерявший всю свою решимость.
— Ты можешь убить себя прямо сейчас, а не ждать двадцать лет, или — найти другой способ прийти к цели, не за сутки.
Кайло какое-то время смотрит на него с непонятным выражением, но совершенно точно без жалости. И, когда Хакс мысленно допускает, что не зря предался воспоминаниям, говорит:
— Не могу.
Хакс остро жалеет, что побоялся рискнуть и Рей взяли живой.
— Ты — займешься поисками, — продолжает Кайло, — когда поспишь. Я даю тебе три дня. Можешь общаться с пленницей. — Хакс не верит ушам. — Я буду на Корусанте. — Глазам Хакс тоже не верит, потому что на губах Кайло совершенно точно мелькает тень улыбки. — Можешь решить кого отправить шпионить за мной заранее.
— Слушаюсь, супримлидер, — отвечает Хакс, разворачивается на месте, и чувствует влияние Силы, похожее на объятие уже на пороге.

[Гость]

TLJ-01 По попадается Первому Ордену, Хакс мстит за тот звонок. А+

350 слов, Кайло соучаствует

Когда По приходит в себя, темнота вокруг едва разбавлена красным светом каких-то устройств, но фигуру магистра он различает сразу же. Высокий, одетый в черное, тот стоит слева от горизонтальной поверхности, к которой По прикован, и медленно поворачивается к нему лицом, пугающим куда больше маски — так видно полные тьмы глаза. По слишком хорошо помнит каким было Ее прикосновение во время того допроса — и его бросает в ледянной пот.
Какое-то время он не может дышать, но — герои так себя не ведут. «Ты не знаешь ничего, способного принести кому-то вред. Худшее, что может случится, умрешь. Пффф!» — подбадривает он сам себя и дерзит, как обычно:
— Второе свидание должно сильно отличаться от первого, если ты хочешь кого-то впечатлить.
— О, оно отличается, — отвечает магистр, не размыкая рта, и кивает кому-то, стоящему у По в изголовье.
Второй человек встает справа. По узнает его по рыжему цвету волос и нашивкам на форме — генерал Хакс мало похож на свои снимки, когда улыбается так, будто получил подарок. Сказать ему что-то не удается — Сила сковывает, не позволяя говорить или двигаться.
Хакс разворачивает его к себе лицом, взяв за подбородок, и в его глазах По видит ту же тьму, что в глазах магистра.
— Лучший пилот Сопротивления, доверенное лицо генерала Органы, и, как поговаривают, ее будущий приемник! Вы не представляете как мы вас ждали, — говорит генерал, и По охватывет ужасное предчувствие, — человека, которому доверяют все. Человека, способного уничтожить Сопротивление изнутри.
По возражает «Вы не сможете заставить меня сменить сторону!» и магистр отвечает ему вслух:
— Можем. Как оказалось объединение технологий и Силы ведет к впечатляющим результатам.
Генерал светится от самодовольства
— Мы вас запрограммируем, добавив новую цель и некоторые особые навыки для ее достижения, — поясняет он. — И, самое приятное, когда она будет достигнута, то есть вся верхушка Сопротивления будет уничтожена, вы вспомните всё, включая этот маленький разговор, и всё то, что имели неосторожность мне наговорить. — Генерал мстительно ему улыбается, и надевает на голову По перевитый проводами обруч. — Готово.
— Последней будет она, — добавляет магистр, кладет По ладонь на лоб, и тьма заполняет весь мир.

[Гость]

TLJ-16 По/Хакс По сбивают над дредноутом и он попадает в лапы к Хаксу.

387 слов

Два СИДа взрываются сзади, но следующему везет: выстрелы срезают крестокрылу верхнюю левую плоскость вместе со стабилизатором. По ругается, стараясь выровнять непослушную машину, но ее мотает из стороны в сторону, он пробует подняться выше, цепляет какой-то выступ, и…

По открывает глаза и с трудом фокусирует взгляд.
– Генерал Хагз, рад знакомству. А в жизни вы еще противнее, чем на голоснимках.
Ответом его не удостаивают.
По должен быть мертв: если не взорваться вместе со своим крестокрылом, то сдохнуть чуть позже в открытом космосе. Но его озаботились подобрать и даже слегка подлатали, чтобы не истек кровью. А это может значить только одно.
– Как кстати, что я ничего не знаю о новой базе Сопротивления, – ухмыляется По. – На этот раз даже ваш Рен ничего от меня не добьется. Напрасно беспокоились, генерал.
– Я не собираюсь вас допрашивать, – неожиданно мирно отвечает Хакс. – Напротив, хочу кое-что показать.
И включает голопроектор. В первые секунды По не может разобрать, что происходит, но быстро понимает – это голозапись последнего сражения. Просто он привык видеть сражения несколько под другим углом.
Он отыскивает взглядом свой крестокрыл, метко расстреливающий турболазерные турели дредноута.
– А я хорош, – решает не скромничать он.
– Наши пилоты лучше, – напоминает Хакс.
– Должно же и им когда-то повезти.
Между тем в бой вступают бомбардировщики: По не справился со своей задачей, теперь их очередь отвлекать внимание, выигрывая время для эвакуации базы. По закусывает губу – бомбардировщики один за другим гибнут под огнем турелей, не успевая даже сбросить бомбы, но все же транспортам удается взлететь до того, как дредноут расстреливает базу, и...
– Нет, нет, – шепчет он. – Его надо взорвать, куда, Пейдж, сбрасывай бомбы, ну!
Он ловит на себе взгляд Хакса и замолкает, нечего радовать его своей реакцией – но мысленно продолжает кричать. Эвакуация завершена, эскадрилья явно получает приказ возвращаться – и отступает, а дредноут неторопливо переводит пушку с разгромленной базы на «Раддус».
«Уходите, – умоляет он мысленно, – генерал, уводите флот» – и, словно услышав его, корабли начинают разгон, но он уже знает, что они не успеют, иначе Хакс ему бы это не показывал.
Дредноут стреляет, По прокусывает себе губу.
Затем под огнем СИДов взрывается последний бомбардировщик.
– Уверен, вы уже поняли, какое ответное сообщение я хочу передать вашей принцессе, – говорит Хакс, повышая голос. – Сопротивление мертво. Республика уничтожена. Первый Порядок по праву правит Галактикой! Передадите ей на том свете. – Он кивает штурмовикам: – Публичная казнь для этого повстанческого отродья. Последнего повстанческого отродья.
Пусть все видят, что генерал Хакс не прощает оскорблений.

[Гость]

IV-60 Рей|(/)Финн|(/)По, участвовать в нелегальных гонках, чтобы заработать денег для Сопротивления

3700 слов, 1/4

– Если кому-то интересно мое мнение, – сказал Финн, – это просто кусок банта поодо.

– Расслабься, дружище, я могу летать на чем угодно, – улыбнулся По и снова попробовал запустить двигатель.

Ховер-кар, жалобно скрипнув, выпустил струйку дыма и затих.

– Ладно, может не на этом, – признал По. – Хотя, если хорошо подтолкнуть...

Финн закатил глаза.

– Тогда нам ужасно повезло, что я могу починить, что угодно. – Рей вооружилась гидроспаннером. – ВВ-8, поможешь?

Два часа, большое количество проклятий и полностью разобранный двигатель спустя стало ясно: может Рей и в состоянии заставить кар работать без четверти нужных деталей, но без половины не справится даже она.

– Это просто кусок банта поодо! – воскликнула Рей, отшвырнув в сторону сгоревший регулятор.

– Я так сразу и сказал, – напомнил Финн.

– Н-да, – подвел итог По, запуская руки в волосы. – Ситуация.


*

Искра искрой, но, чтобы нормально функционировать, «Соколу» нужно было топливо и запчасти, а экипажу – еда, медикаменты и сменная одежда. Так что, прежде чем искать союзников и строить дальнейшие планы, было решено остановиться на какой-нибудь планете по дороге и добыть немного денег.

Совет держали в кают-компании «Сокола», куда с трудом, но втиснулись все остатки Сопротивления. Лея старалась не думать о том, как мало их осталось, сосредоточившись на более насущных проблемах.

– Можно ограбить банк, – предложила Конникс. – Я имею в виду, Первого Порядка. Нам плюс, им минус, двойная выгода.

Финн потряс головой:

– Там я полы не драил, не смотрите на меня.

– Мы не будем грабить банк. – Лея бросила на Конникс укоризненный взгляд. – Мы не кучка бандитов.

– Можно что-нибудь продать, – неуверенно предложила Роуз.

– Вот только кроме «Сокола» продать нам нечего, а он не продается, – отрезала Лея.

Так что все уткнулись в датапады, пролистывая данные о населенных планетах ближайшего сектора и раздумывая, где можно одолжить денег, или быстро и не очень противозаконно их заработать.

Время от времени кто-нибудь выдвигал очередное гениальное предложение вроде того, чтобы изобразить бродячий цирк на фестивале Жизни или сдать «Сокол» на время в музей истории галактического судостроения. Настроение это поднимало, но к цели не приближало ни на грош.

– Нашел. – Глаза По засияли так, что можно было даже не спрашивать, что именно он нашел. – Это, конечно, не Маластар...

– По, – вздохнула Лея.

– Что? Всегда хотел там полетать! И это почти легально!

– Почти?

– Куда легальнее, чем грабить банк, – упрямо сказал По. – И гораздо перспективнее, чем срочно учиться жонглировать.

Лея покачала головой. Идея была – ну, по крайней мере, реальной. И, как бы ей не хотелось сейчас максимально избежать риска, нужно быть признать: безопасный способ заработать деньги и быстрый способ – почти взаимоисключающие вещи. Разве что и правда сдать «Сокол» в музей.

Отобрав у По датапад, она пробежала взглядом информацию о планете Айво в системе Айво. Действительно, по сравнению с Маластаром и даже с татуинским Бунта Ив это было местечковым развлечением – но деньги, как и везде на гонках, там крутились немалые, и главный приз был вполне хорош.

– Убьешься – можешь обратно не приходить, – сказала она.

По расплылся в улыбке:

– Так точно, генерал.

Даже если ничего не выгорит, решила Лея, это того стоит: слегка безумное предприятие оживило всех и заставило забыть ненадолго об их безрадостном положении, мрачная и тяжкая атмосфера последних дней отступила.

Они перетрясли весь корабль, наскребли немного денег и оборудования на обмен, чтобы хватило на взнос участника и какой-нибудь транспорт.

Кандидатура пилота не обсуждалась – даже если у кого-то и были возражения, то высказать их никто не рискнул. Рей вызвалась механиком. Финн вызвался за компанию.


*

– Рей, Рей, нет! – По в три прыжка оказался рядом. – Нельзя отвинчивать ничего от чужих каров.

– Почему? – удивилась та. – У него еще два кольца гашения есть, ему хватит.

– Потому что нас убьют, если поймают, – сказал Финн.

– Тоже верно, но нет, не только поэтому. Это неспортивно.

– Неспортивно? – хором переспросили Финн и Рей, и непонимающе уставились на него.

По схватился за голову.

– Так нельзя, – сказал он, не зная даже, с какой стороны подступиться к объяснению. – Нельзя ломать чужие корабли, чтобы получить преимущество.

– Я не ломаю, у него еще два кольца осталось, – начала Рей, но По замотал головой:

– Нет.

– Я верну потом.

– Нет!

– Но они наши противники, – возразил Финн. – Почему мы не можем обеспечить себе преимущество?

– Они наши соперники, это другое…

Финн и Рей смотрели на него скептически, явно не понимая, откуда взялись эти надуманные правила.

– Нет, – твердо сказал По еще раз и на всякий случай утащил их в противоположную сторону от машин других гонщиков.

Между тем, вопрос с запчастями оставался открытым. На покупку денег не было: они едва-едва наскребли на сам ховер-кар. По уже начал сомневаться, что, может быть, зря он был так категоричен насчет «одолжить» пару деталей…

– Есть идея, – сказал Финн, в очередной раз пролистывая путеводитель по Айво, который им выдали в космопорту. – Тут сказано, что на трассе разбивается каждый четвертый кар. Представляете, сколько там должно быть металлолома?

– Точно, – обрадовалась Рей, и на всякий случай уточнила: – От них ведь можно отвинчивать детали? Это спортивно?

– Да, – рассмеялся По. – Это – спортивно. Идемте.

[Гость]

2/4

В отличие от большинства гоночных трасс с заранее определенным и проложенным маршрутом, на Айво гонками назывался спуск со священной горы по ущельям, изрезавшим ее склоны, будто морщины кожу хатта. Маршрут каждый гонщик мог выбирать на свой вкус и разумение, поэтому скорость и качество кара играли далеко не первую роль в этих гонках, куда больше на успех влияло мастерство пилота и просто удача. Кто-то выбирал скоростную машину и предпочитал более ровные и глубокие, позволяющие развить большую скорость, но и более длинные трассы. Другие выбирали извилистые, опасные, более короткие пути, где решала не столько скорость, сколько маневренность машины и твердая рука. Кто-то держался общих трасс, влезая в толчею с другими гонщиками и рассчитывая на прочность машины, кто-то предпочитал пустынные ущелья.

Оползни, лавины и обвалы меняли за год лицо горы до неузнаваемости. Перед стартом распорядители проводили съемку с воздуха и выдавали участникам общий план, но всегда можно было найти неисследованные и неизвестные ущелья.

Они прошли около километра по финишной «прямой» – далеко не прямому, но довольно широкому ущелью, последнему отрезку трассы, и свернули в боковое ответвление, продолжая подъем.

Там им, наконец, повезло: после довольно крутого спуска следовал резкий поворот, пилот явно не справился с управлением, и разбитый ховер-кар теперь лежал на боку, памятником самоуверенности и неосторожности.

– Отсюда что-то можно достать? – не поверил Финн. – Он же всмятку.

Рей многообещающе улыбнулась и полезла к двигателю. По задумчиво рассматривал ущелье, прикидывая, как можно было бы выполнить такой разворот, не повторив судьбу этого неудачника. На крестокрыле – раз плюнуть, а вот с ховером придется поразмыслить.

– Пол-пайка, – довольно сказала Рей, демонстрируя несколько деталей. – Неплохо для начала.

Со следующей машины удалось снять то самое вожделенное кольцо гашения. Финн и По с энтузиазмом неофитов разобрали кар почти до винтиков, но большую часть открученных деталей Рей забраковала.

В третьем ховер-каре обнаружился пилот.

Почти мумифицированный: в ущельях было хоть и не жарко, но сухо и ветрено, и труп неплохо сохранился – сидел, уткнувшись головой в панель управления, сжимая обеими руками рукоять контроля скорости.

По сглотнул подступающую тошноту.

– Его даже никто не забрал отсюда, – пробормотал он.

– Зачем? – удивился Финн. – Он же мертвый. Бесполезный.

– Кому нужно его забирать, – согласилась Рей, деловито выталкивая труп из кабины. – А вот почему регулятор частоты никто не свинтил, вот это странно. Гляньте, здесь же даже ускоритель целый!

По вздохнул. Иногда он забывал, насколько эти двое понятия не имеют о нормальной жизни и нормальных отношениях. О том, что тела мертвых хоронят, а не оставляют всем ветрам. О том, что обычно есть те, кому не все равно, жив ты или нет. Он надеялся, что у них еще будет время все это понять.

– Ложись! – вдруг скомандовал Финн, одним движением толкая По на землю и заставляя Рей пригнуться за борт ховер-кара. – Там кто-то есть.

Словно в ответ прямо над головой вспыхнули выстрелы, врезались в борт ховер-кара, плавя металл, оставили отметины на камнях.

– Где он? – спросил По, вытаскивая бластер. Финн уже целился куда-то вверх.

– Вот тот уступ на скале. Станг, не достать с такого угла. Я попробую обойти...

Еще пара выстрелов заставили его прижаться к земле.

– Это моя территория! – крикнули сверху. – Убирайтесь!

– Хорошо! – крикнул По в ответ. – Не стреляй, давай поговорим!

– Куда?! – зашипел Финн, но По уже встал на ноги, держа руки над головой.

– Мы не собирались заходить на твою территорию. И ни на чью другую тоже, – мирно сказал он. – Мы думали, раз здесь проходят гонки, здесь свободно. Не стреляй, мы уйдем.

– И добычу заберете? Разбежались!

– Эй, эй, приятель, полегче. Забирай, если надо, тут этого хлама навалом.

– Хлама?! – возмутилась Рей.

– Навалом?! – раздалось сверху.

– Давай, Рей, выкладывай свою добычу, – сказал По. – Нет никакого смысла поймать выстрел за пару железок. Еще наберем.

Рей насупилась, но послушно принялась поднимать детали над головой, демонстрируя их невидимому стрелку. Потом вывернула и показала пустую сумку.

– Доволен? – крикнула она.

– Вы психи, что ли? – в голосе звучало откровенное изумление. – Или издеваетесь? На кой мне этот металлолом?

По озадаченно пожал плечами:

– Это все, что мы нашли. Если они тебе не нужны…

– За идиота меня держите? – обозлился голос. – Руки так, чтоб я видел, все трое! Да, девчонка тоже. Оружие на землю!

Рей и Финн неохотно встали на ноги и подняли руки.

От уступа отделился силуэт и со впечатляющей сноровкой скользнул по скале вниз. Когда он оказался на земле, стало понятно, что это один из айво.

– Когда подойдет ближе... – начал Финн.

– Не торопись. – По тряхнул головой. – Мне уже интересно, что тут происходит.

Не опуская бластер, айво заставил всех по очереди продемонстрировать карманы и тщательно проверил куртки.

– Зачем вам этот хлам? – с внезапным любопытством спросил он.

– Это не хлам! Совершенно рабочие детали, – не выдержала Рей. – Немного почистить – будут как новенькие.

Айво с сомнением взглянул на россыпь старых, местами проржавевших, заросших грязью железяк (По мог его понять, на его взгляд они тоже не казались чем-то стоящим), а потом вдруг бросился к корме ховер-кара и что-то выхватил из пыли и мусора.

– Целехонько! – радостно воскликнул он, бережно пряча находку за пазуху, и смерил их презрительным взглядом. – Неудачники. Под носом у себя ничего не видите. Забирайте свои железки и валите, пока я добрый.

Они не заставили себя упрашивать, быстро собрали детали и спустились по ущелью вниз.

– Нам хватит этого, чтобы починить кар? – спросил По, когда айво остался за поворотом. – Какой-то тут негостеприимный народ.

– Хватит, – сухо отозвалась Рей, прижимая к груди сумку. Кажется, она сильно обиделась на него за «хлам».



Ховер ремонтировали в семь рук – включая ВВ-8 (вообще-то его рука была одной из самых полезных и даже заслужила похвалу от Рей), и управились до темноты. Пробный полет прошел вполне успешно: ховер поднимался до трех метров от земли, неплохо слушался управления и мог развивать вполне достойную скорость, хотя скрипел при этом совершенно душераздирающе.

Оставалась последняя деталь.

– Тебе понадобится штурман, – сказал Финн.

– Я могу быть штурманом, – вызвалась Рей.

– Я тоже могу!

По задумчиво похлопал ховер-кар по дюрастиловому боку.

– Мы можем полететь все вместе, – предложил он. – Айво летают на таких вдвоем, а они раза в два тяжелее среднего человека. Без штурмана не обойтись – а если у нас что-нибудь начнет отваливаться по дороге, то хорошо бы, чтобы было кому привинтить это обратно.

– Я все хорошо привинтила, – насупилась Рей.

– Фигура речи, – отмахнулся По. – Так ты хочешь лететь?

Рей улыбнулась:

– Спрашиваешь!


*

Гонка начиналась на рассвете, с плоской вершины горы, куда грузовой баржей партиями поднимали ховер-кары гонщиков. Распорядители, трое пожилых айво, определяли порядок старта, раздавали свежие воздушные съемки склонов и принимали ставки.

В ожидании старта Рей отправилась рассматривать другие машины. Перехватив взгляд По, она ухмыльнулась и демонстративно убрала руки за спину. По одобрительно поднял большой палец.

Сам он больше приглядывался к пилотам, чем ховер-карам, отмечая наиболее опасных на его взгляд противников. Вот тот куаррен явно опытный гонщик и прекрасно знает, как использовать любую ситуацию на трассе себе на пользу. А вот тот айво выглядит настолько отчаявшимся, что оказаться рядом с ним возле финиша По не хотел бы – может выкинуть что угодно.

Насмотревшись, По перебрался в кузов к Финну, который хмурился над картой, время от времени неодобрительно посматривая на конкурентов.

– Что скажешь, дружище? Поставил бы на нас?

– Только не в общей свалке, – отозвался Финн. – Раздавят и не заметят. Вон тот танк видел? – Он кивнул в сторону громоздкого, неповоротливого кара.

По улыбнулся. Колымагу он заметил дано и удивлялся, о чем думал пилот, притащив ее сюда. Финн покачал головой:

– Нет, я не шучу, это в самом деле танк, – серьезно сказал он. – Устаревшая модель, ну и модифицированный, конечно, пушку сняли, броню облегчили. Но под репульсоры ему все равно лучше не попадаться.

– Значит, не попадемся. – По сжал ему плечо.

– На скорость особо не рассчитывай, – заявила Рей, забираясь в кузов. – Тут такие двигатели попадаются, м-м-м! Я даже Х-70 видела.

– По стенам размажется, если пойдет на форсаже, – возразил По. – А если не на форсаже, то какой прок от Х-70? Не паникуй раньше времени.

– Я не паникую, я предупреждаю. На прямых нам ловить нечего.

– Понял, понял, – рассмеялся По. – В свалку не лезть, обогнать не надеяться. Вы двое сговорились испортить мне все удовольствие?

– До старта десять… девять… – начал обратный отчет распорядитель.

– Ну, на удачу. – По быстро поцеловал обоих и вернулся обратно к панели управления.

Ховер-кары сорвались с места.

[Гость]

3/4

Первые пару километров кары шли толпой, годные боковые ответвления начинались ниже. По старательно держал дистанцию, собранный из запчастей ховер-кар не вызывал желания проверять его на прочность – но многие гонщики явно рассчитывали на стартовую кутерьму: сталкивались бортами, прижимали соперников к стенам ущелья, пытаясь вывести из строя.

Впереди «танк» притер кого-то к стене: посыпались искры, кар жалобно заскрежетал и резко потерял скорость, оставшись далеко позади. Сошедший с дистанции гонщик что-то кричал вслед, а танк, который теперь совсем не казался неуклюжим и смешным, примеривался к следующей жертве.

– Намек понял, – пробормотал По. – Финн, где поворот?

– Уже почти… Почти… Сейчас!

По дал по тормозам, мгновенно вываливаясь из группы, и бросил машину вправо, в небольшое боковое ответвление.



Ветер свистел в ушах и обжигал лицо. Гудели репульсоры, взбивая в воздух мелкие камешки, стены ущелья мелькали в сантиметрах от борта кара, стонал от натуги двигатель.

По летел «на нюх и на удачу», проходя повороты на одном дыхании, чутьем выбирая нужный путь.

Сзади вопили Рей и Финн от страха пополам с восторгом.

По был счастлив.



Они углубились в путаницу расщелин в стороне от основных путей, виляя и перескакивая из одной в другую. Финн следил в основном за общим направлением движения – на таких мелких проходах карта уже не слишком помогала.

– Возьми левее, – сказал он, вертя датапад в руках. – Сейчас будет…

– Берегись! – закричала Рей.

Новое ущелье заканчивалось крутым поворотом, и остановиться уже не удавалось.

– Держитесь! – крикнул По, прижимая кар совсем близко к стене, и резко завалил его на бок.

– Что ты…

Еще чуть-чуть – они бы перевернулись, еще немного – и врезались бы в стену впереди, но репульсорное поле оттолкнуло их от стены, швырнуло «вверх» – и осталось только немного довернуть и выровнять машину, чтобы пройти поворот.

По мысленно поблагодарил пилота разбитого кара, который дал ему возможность заранее придумать маневр.

– Все живы? – весело спросил он.

– Напомните, зачем я на это согласился? – слегка охрипшим голосом отозвался Финн.

По рассмеялся.

– Куда дальше? – спросил он. – Я слегка потерялся.

Ориентироваться по общему уклону становилось чем дальше, тем сложнее.

– Сейчас… Третий поворот, потом взять левее – и вернемся к общему направлению.

Поворот, еще поворот, выбраться из тупика задним ходом, и наконец-то снова набрать скорость.

– Направо, – скомандовал Финн.

– Нет, налево! – возразила Рей.

– Да, налево лучше. Налево!

– Два штурмана – это даже хуже, чем ни одного, – пробормотал По себе под нос, резко перекладывая ховеркар на другой борт и в очередной раз предупредил. – Держитесь!

В нужный поворот они не вписались, и, чтобы не врезаться в склон, По загнал ховер в узкую, почти неприметную расщелину, отчаянно надеясь, что она окажется сквозной: развернуться в ней вряд ли удалось бы.

– Застрянем, – прошептала Рей.

– Вроде проходим, – не слишком уверенно отозвался Финн.

По молчал, полностью сосредоточившись на том, чтобы не цепануть бортом стену.

Наконец, ущелье чуть расширилось, давая место для маневра. По рукавом вытер пот со лба.

– Прорвались, – выдохнул он. – Станг!

Спереди из-под ховер-кара вспорхнула огромная ярко-зеленая птица, По дернул кар в сторону, избегая столкновения. Что-то затрещало.

– Станг, – виновато сказал По. – Кажется, это было ее гнездо.

Птица страшно, с клекотом закричала, взмыла вверх, яростно тряхнула крыльями – и кар осыпало дождем перьев.

Рей вскрикнула, когда перо глубоко впилось ей в плечо, По удивленно вытер кровь с расцарапанной щеки.

– Какое странное. – Финн подобрал зеленое перышко с пола ховер-кара. – Будто каменное.

– Отлично, значит, мы разозлили стаю мстительных птиц, у которых каменные дротики вместо перьев!

Воздух наполнился клекотом и шорохом крыльев, все больше птиц снималось со скал и направлялось к ним.

По вскинул руку, прикрывая глаза. Финн сбросил куртку и накинул ее себе и Рей на голову, будто прячась от дождя.

– Бери правее, – крикнул он, пытаясь спрятать под куртку еще и датапад. – Там должно быть короче. – И зашипел, получив несколько уколов в незащищенную спину.

– Да уж надеюсь, – проворчал По, страшно жалея, что не надел летный шлем и перчатки. Куртку перья не пробивали, зато приходилось выбирать между необходимостью следить за дорогой и риском получить каменным пером в глаз.

– Я попробую их отразить с помощью Силы. – Рей сосредоточенно нахмурилась, но особых результатов заметно не было.

– Может, просто внушишь им, что мы очень извиняемся и сейчас уйдем? – предложил По.

– Их слишком много!

– Ну скажи им «кыш», что ли…

Неизвестно, сработала ли Сила, или они просто миновали участок с гнездовьем, но птицы наконец оставили их в покое. Кар выскочил из ущелья на почти отвесный склон, подпрыгнул и не слишком мягко приземлился уровнем ниже.

По остановил кар.

– Вы как там? – обернулся он назад.

– Финн похож на ежа, – сообщила Рей.

Финн всматривался в датапад.

– Мы почти у финиша, – сказал он и подпрыгну: – Ай, ты что делаешь? Мы неплохо срезали через этих птичек. Сейчас левее, потом направо и… Рей, оставь мою спину в покое!

– Смирно сиди, – прикрикнула та.

– Понял, едем. – По вытер с лица кровь, и снова запустил двигатель.

Через несколько поворотов они выскочили в широкое ущелье, в котором узнали финишную «прямую».

– Мы первые, – сказал Финн. – Невероятно.

– Дружище, ты разбиваешь мне сердце, – ухмыльнулся По. – Неужели ты во мне сомневался?

– В тебе – нет, но этот кусок банта поодо…

– Значит, ты сомневался во мне? – грозно спросила Рей.

Прежде, чем Финн успел ответить, двигатель кашлянул. Веселиться сразу расхотелось.

– Рей, что происходит? – По сдвинул рукоять контроля мощности до упора. – Мы теряем скорость.

Ховер-кар, будто выдохшись к концу пути, слушался все хуже, рыскал, скорость падала на глазах.

– Рей!

– Птицы разбили регулятор частоты, – обреченно сказала Рей с кормы. – Совсем разбили.

– Починить не выйдет?

– Никак.

Хромающий ховер продвигался вперед рывками, медленно до зубовного скрежета.

– Может, дотянем? – с надеждой спросил Финн – и тут мимо них на скорости промчался другой кар.

– Ну давай же, приятель. – По хлопнул ладонью по контрольной панели, но это, конечно, ни к чему не привело.

Из-за поворота вылетали все новые кары и, обходя их, устремлялись к финишу.

[Гость]

4/4

Они доплелись до финиша в конце группы, и остановились, не глядя друг на друга.

Эта неудача была далеко не самой страшной за последние дни, по сравнению со всем остальным – просто мелкая неприятность, но она как будто забила последний гвоздь в крышку гроба. Такой простой план: заработать немного денег на гонке – но даже с ним они не справились. Как будто они ничего не могут сделать правильно. Как будто против них не только Первый Порядок, но и удача.

Усталость навались будто за все предыдущие дни разом. По сгорбился за панелью управления, Рей смотрела вдаль, машинально поглаживая ладонью разбитый регулятор, Финн гипнотизировал взглядом результаты гонки, словно надеясь их изменить.

– Вы позволите?.. – послышалось рядом. Возле ховер-кара остановился пожилой айво, один из распорядителей гонок. Протянув руку, он ловко вытащил из волос По зеленое перо, покрутил в руках, принюхался, посмотрел на просвет. Обвел всех серьезным взглядом. – Молодые люди, осмелюсь предположить, что по пути вам встретилось гнездовье птиц йуво?

– Если они так называются, – пожал плечами Финн.

Рей пристально уставилась на айво.

– Вы знаете... конечно, не знаете, вы же иноземцы... эти птицы играют значительную роль в нашей культуре. Почти религиозное значение, если позволите. Но йуво всегда выбирают новые места для гнездовья, и вот уже долгое время никто их не встречал. Если бы вы показали, где их нашли... Не бесплатно, конечно. Скажем, тысяча кредов за беспокойство?

По вскинул голову, не веря своим ушам. Тысяча кредов – это больше, чем первый приз на гонках.

– Конечно. – Финн с готовностью потянулся за датападом.

– Мы заблудились, – резко сказала Рей. – Свернули куда-то, сами не поняли, где.

По обернулся к ней, она стояла, напряженная как струна, и не мигая смотрела на айво. Тот выдержал ее взгляд.

– На вашем датападе должен быть отмечен маршрут.

– Он сломался во время нападения птиц.

Экран датапада в руках Финна мигнул и погас. Айво нахмурился.

– Но ведь инфорчип сохранился?

– Нет, – отрезала Рей.

– Прискорбно. Это большая потеря для нашей культуры, – вздохнул айво и с надеждой повернулся к По.

– Может быть, пилот сможет вспомнить путь? Мышечная память творит чудеса.

По перевел взгляд с айво на Рей и обратно. Тысяча кредов – большая сумма. Это еда и топливо, но главное – это пусть небольшая, но удача, вместо очередного поражения.

Но если не верить инстинктам джедая, то чьим вообще верить?

– Увы, – развел он руками. – Все было так быстро. Столько ущелий и поворотов.

Айво прищурился.

– Может быть две тысячи кредов благотворно скажутся на вашей памяти? – предложил он.

По сглотнул.

– Мы не набиваем цену. Мы действительно ничем не можем вам помочь.

– Очень, очень жаль, – печально сказал айво и пошел прочь от ховер-кара.

– Вам что, голову напекло? – зашипел Финн. – Он нам деньги предлагает. Много!

– Он хочет что-то плохое сделать! – зашипела Рей в ответ.

– Ты уверена? – с сомнением спросил По. – Он не выглядит мошенником. В смысле, мне не показалось, что он врет.

– Что тебе эти птицы, они нам глаза чуть не выклевали!

– Это не значит, что их всех нужно пустить на перья!

Финн открыл рот, чтобы возразить, да так и замер.

– Перья, да? – повторил он. – Слушайте, мне показалось, или тот парень, который хотел нас прикончить, вытаскивал из мусора что-то зеленое?

– И достаточно ценное, чтобы попытаться убить ради этого трех человек, – закончил По.

Они перевели взгляд себе под ноги, на пол ховер-кара, который был сплошь усыпан зелеными перьями.

По перескочил через борт.

– Стойте, – окликнул он айво. – У нас к вам предложение.

Тот обернулся.

– Я так и думал, – довольно улыбнулся он. – Называйте свою цену.

– Мы не знаем, где гнездовье птиц, – сказал По еще раз. – Но у нас оказалось немного их перьев. И если они представляют для вас ценность…

– Немного?

– Может, пара сотен.

Глаза айво заметно увеличились в размере.

– М-м-м, скажем, как насчет десять кредов за перо? – предложил он.

По рассмеялся.

– Двадцать, – исправился айво. – Это очень хорошая цена!

– Сто. – По скрестил руки на груди.

– Грабеж! Тридцать. Сломанные – в треть цены.

– Девяносто – и три четверти за сломанные. Или мы устроим распродажу и обвалим вам рынок.

Они сошлись на восьмидесяти кредах за целые и сорока за сломанные перья – и, судя по тому, как бодро ускакал айво за деньгами, это была не самая плохая для него сделка.


*

– Отлично полетали, – сказал По, обнимая Финна и Рей за плечи. – Надо будет как-нибудь повторить. Что скажете насчет Маластара?

– По, на случай, если ты забыл, – рассмеялся Финн, – гонку мы проиграли.

– И у нас есть дела поважнее, – вздохнула Рей.

– Вот я и говорю, надо восстанавливать репутацию, – ничуть не смутился По. – Значит, план такой: быстренько побеждаем Первый Порядок, а потом выигрывает гонку на Маластаре. Эй, что смешного, по-моему, отличный план!

[Гость]

TLJ-24 Рей не успевает сбежать с Превосходства. Нон-кон, сабмиссив Рей

389 слов

Её спасают. Почти в последний момент, если верить приглушённым разговорам медиков. Генерал Хакс рисковал жизнью, вытаскивая её из шаттла, который без кодов доступа превратился в ловушку. Рисковал и вытянул счастливый билет - благодарность Верховного лидера. И теперь он не генерал, а гранд-маршал Хакс.
- Хочешь её?
Рей не поднимает голову, ей не разрешали.
- Благодарю, Верховный лидер, но нет, она принадлежит только вам, я бы не посмел.
- Правильный ответ. А если без твоего извечного лизоблюдства?
- В таком случае тоже нет, она не в моем вкусе.
- У вас отвратительный вкус, гранд-маршал. Особенно, принимая во внимание последнее ваше приобретение.
О ком они? На её волосы ложится тяжелая ладонь. Рей не просто замирает - каменеет. Всего лишь на секунду, только такую заминку в выполнении приказа она может себе позволить. Ей полагается занять место между широко расставленных ног Верховного лидера. Потереться лицом об его пах, чувствуя, как твердеет член под слоями ткани.
- Кажется, мне следует вас оставить, Верховный лидер, - в голосе Хакса похоть пополам с угодливостью.
Рей почему-то думает, что он имитирует и первое, и второе.
- Следует, но ты хочешь остаться.
- Да, Верховный лидер, от своего приобретения я не добился пока такого послушания. Тем интереснее наблюдать ваши успехи в дрессуре.
Рей расстёгивает брюки, отодвигает белье, лижет потемневший от возбуждения член.
- Возможно, твоя новая игрушка понимает, что интересна только пока сопротивляется. Я же, напротив, - Верховный лидер ахает едва слышно, - ценю покорность.
- Вы проницательны, Верховный лидер.
Рей чувствует на себе взгляд Хакса, и надеется, хотя понимает - надеяться нельзя, все её надежды против неё и будут обращены, что Рен прикажет ему уйти.
- Из тебя так себе льстец, - голос Верховного лидера становится все более хриплым.
- Я стараюсь.
- Нет, это она старается. А ты всего лишь пользуешься моей добротой.
- Добротой? - переспрашивает Хакс и смеется негромко, будто услышав отличную шутку, - Я все же вас покину.
Рен не отвечает ему, лишь стискивает сильнее волосы на затылке Рей, толкаясь ей в горло.
Слезы текут по щекам, дышать через нос становится труднее. Верховному лидеру нравится, когда она буквально давится его членом.
И все же Рей достаточно приспособилась, чтобы ее губы и язык двигались, пока она использует это время как передышку, как возможность побыть одной в собственной голове. О ком они говорили? Кто стал пленником гранд-маршала? Или этот разговор - лишь спектакль, разыгранный для неё одной? Пусть так. Рей стонет, зная, что это заставит Верховного лидера кончить быстрее. Сила великая, она не надеется, но заклинает - пусть будет так.

[Гость]

VII-49 Советники уговаривают нового ВЛ жениться и обеспечить государство наследником, искать невесту поручают Хаксу, но он не готов не готов делить своего тайного возлюбленного ни с кем.

358 слов

— Гранд-маршал, вы уверены? — Яго с сомнением посмотрел на анкету предложенной кандидатуры.

— Вполне. Тридцать четыре года, абсолютно здорова, не дурна собой...

— Кхм, — глубокомысленно прокомментировал Пьюви, скептически вглядываясь в голограмму.

— Не дурна собой, — повторил Хакс. — Всесторонне образованна, может поддержать любую беседу. Она находится вне системы Первого ордена, что пресечет разговоры о продвижении по карьерной лестнице, но при этом всей душой переживает за наше дело, поэтому я считаю ее идеальной женой для нашего Верховного лидера.

— Ладно, ладно, — примирительно поднял руки Терекс, который вообще не видел смысла в подобном собрании: все равно все решал сам Кайло Рен. — А что по поводу ее репродуктивных функций? Не стоит забывать о нашем главном лозунге: «Дети превыше всего». Как глава ББ Первого ордена, смею напомнить вам, гранд-маршал, как главе Службы пропаганды в частности, что Верховному лидеру и его гипотетической супруге стоит завести наследника так скоро, как к этому располагает человеческий организм. Это пойдет на пользу укреплению позиций Ордена в Галактике среди населения. Сами понимаете, простые существа почувствуют близость к собственному правителю...

— Да-да, — Хакс скрипнул зубами, раздраженно отмахиваясь от начальника Бюро. — Она нарожает столько детей, сколько нужно будет Первому ордену.

***

— Хаттов Терекс, кто меня только за язык тянул... — пыхтел Хакс, пытаясь ровно привязать к животу накладку, имитирующую беременность. Светлокудрый парик немного сбился на бок, помада в уголке рта размазалась, а на нем самом не было ровным счетом ничего, кроме надетых чулков и пояса.

Кайло Рен, сидящий на кровати, лишь откровенно ржал от разворачивающегося представления, в пятый раз пытаясь допить стакан остывшего чая. У него на глазах уже выступили слезы, но Верховный лидер даже не пытался помочь своей благоверной в ее нелегком труде.

— А что еще будет, когда с Камино доставят детей, — он отсалютовал бокалом красному от напряжения Хаксу. — Только представь, Мара, их же получилось внезапно аж двое! В два раза больше забот.

— Просто. Заткнись.

— Да-а, бедный Первый орден. Слушай, а Гранд-маршал Хакс опять будет брать внеплановые отпуска?

— Нет, — язвительно произнес Хакс, одергивая длинное черное церемониальное платье. — Ими будет заниматься сам Верховный лидер. Народ же должен знать, какой хороший он отец.

— Ты не посмеешь!

— Ой ли. А Мара отправится на длительное восстановление после родов, это я гарантирую.

— Ах ты...

— Не смей орать на беременную жену!

[Гость]

VII-01Хакс/Роуз. Хакс сильнее заинтересован своей пленницей, чем ему хотелось бы думать.

312

Хакс любит запах свежевыстиранной одежды, выхолощенную красоту черного цвета, идеальную геометрию космических кораблей, физику механического движения звезд по орбите и неотвратимость умирания. Все что он ненавидит, можно убить, и это одна из самых прекрасных истин этого мира.
Он определенно ненавидит Сопротивление, и особенно — Роуз Тико. Она не похожа на цветок, тем более на тот, в честь которого ее назвали. Он просмотрел десятки изображений в голонете и ни один не вызывал ассоциации с ее круглым плоским лицом, невыразительным как ладонь. Ему не нравились ее темные сердитые глаза дикарки и глупая прическа ребенка. Наблюдая записи камер, где она часами сидит в одной позе, ему хотелось приглаживать торчащие пряди до тех пока они не станут идеально гладкими как волосы всех женщин Первого Ордена.
Все в ней было «слишком». Слишком пухлые щеки, слишком маленький рот с бледно-белыми зубами, слишком полное тело — наверняка дебелое и мягкое под мешковатым горчичным комбинезоном. А круглая задница на ощупь как свежее обваленное в муке тесто, которое колыхалась бы под его легкими — он же не садист — шлепками. Хакса передергивало от отвращения, когда он представлял розоватые как лепестки розы следы на коже, которые оставили бы его судорожно впивавшиеся пальцы. Если бы ему захотелось взять ее — разумеется сзади, чтобы не видеть этого заурядного лица — он бы гладил теплый живот и маленькие торчащие груди, спускаясь ниже, к покрытой слегка завивающимися черными волосками уже увлажнившейся промежности. Он даже смог бы забыть на время о прическе, которая безнадежно испортится под ее неловко-грубой хваткой и безобразно испачканном лице — смазки у нее тоже натечет «слишком» много.
Думать о ее раскрасневшихся обкусанных губах, которые двигались бы вверх-вниз по его бледному в венчике рыжих волос члене было невозможно. Если бы папаша Брендол был жив, он назвал бы его сумасшедшим выродком, но к счастью мёртвые немногословны. Смерть облагораживала, но срывать девочку-цветок было рано.
Хакс приходит в себя от боли в скованном брюками затвердевшем члене. Выступившее влажное пятно заметно даже на идеально-черной ткани.

[Гость]

VII-03 Хакс/Роуз, додайте секса, H-

1315

Хакс стремительно, едва ли не бегом ворвался в каюту. Рука горела от укуса, а лицо от унижения. Он отбросил тесную перчатку как ядовитую змею и тупо посмотрел на распухший красный палец. Из горла вырвался какой-то жалкий судорожный полувсхлип, и он поморщился, вновь вспомнив, как штурмовики оттаскивали сопротивленческую шавку от него, потому что он сам не справлялся. Ему даже не пришло в голову выстрелить в нее или ударить, внутри все оцепенело от неожиданности и боли.

Когда меддроид закончил обрабатывать прокушенный до мяса палец — нелепость этого ранения причиняла Хаксу не меньшую боль, — внутри поднялась волна исступленной ненависти. Чувство униженности как уродливая метка тащилось за ним с самого рождения, когда он вышел из чрева матери-кухарки — живое клеймо на репутации отца. Иногда он задавался вопросом, почему мать не облегчилась от бремени, когда узнала о беременности. Неужели глупая женщина рассчитывала, что Брендол Хакс уйдет из семьи из-за вышедшей из-под контроля интрижки с прислугой?

Мать разбавила красноту волос, передала свои изменчиво-зеленые глаза и тонкую кость, по мнению отца — испортила породу. Его злило, что сын слишком похож на него, чтобы возможно было скрыть отцовство, и одновременно непохож — самый тщедушный и низкий в классе, за что ему доставалось после занятий от других детей. Долго заживающие синяки и кровоподтеки, кричаще яркие на кремово-белой коже только сильнее выводили Брендола из себя. Но многочисленные враги могли использовать мальчишку против него, поэтому он держал его рядом.

Все они получили по заслугам, сделав самую роковую ошибку в жизни — недооценили Армитажа Хакса.

Теперь он вновь почувствовал почти забытое ощущение бессильной злобы от того, что его выставили на посмешище. Никто из персонала не посмеет и косого взгляда кинуть, если, конечно, не хотят лишиться глаз, не посмеет обсуждать произошедшее, когда камеры безмолвными неусыпными стражами висят в каждом коридоре. Есть на корабле и темные не прослушиваемые техникой углы, но кто рискнет карьерой и жизнью из желания всласть пошептаться о его унижении? Впрочем, Хакс не испытывал иллюзий о том, как быстро распространяются сплетни от простых штурмовиков до штабных офицеров.

Но был человек, которого он мог и — видит вселенная, как нестерпимо, — хотел наказать.

Все произошло быстро. Роуз пыталась разобраться с цепью, которая приковывал ее ногу к полу, когда в камеру заползло облако белесого газа. Она рванула с места, но инерция опрокинула назад. Она растянулась на полу, неловко трепыхаясь, как перевернутая черепаха. Свободными руками она зажала рот и зажмурилась, чтобы не вдохнуть газ, но надолго ее не хватило. Хакс выгнал всю охрану с этого тюремного крыла и в одиночестве смотрел, как Роуз обмякает на полу, не в силах подняться, — все крупные мышцы были парализованы, однако концентрация газа была слишком слаба, чтобы остановить биение сердце и другие важные процессы в организме, поэтому ее жизни ничего не угрожало. Конечно, она не могла об этом знать, и Хакс, увеличив изображение на мониторе, наслаждался ее испугом и беспомощность.

Когда он вошел в камеру, ее лицо подобралось, а раскосые глаза наполнились яростью. Все, что она могла теперь — кидать на него полные ненависти и протеста взгляды. Хакса это более чем устраивало.
С нарочитой медлительностью он приблизился к Роуз. Ее пальцы судорожно растопырились, с неприятным звуком скользя по начищенному металлическому полу. На напряженном покрасневшем лице отражались отчаянные попытки сдвинуться с места.

— Бесполезно, — сказал Хакс, ухмыляясь. Он действительно наслаждался зрелищем ее беспомощно распластанной фигуры, напоминавшей выброшенную на берег медузу. — Ты не сможешь двинуться, пока я не позволю.

Роуз посмотрела на него исподлобья, не произнеся ни слова.
Оттягивать дальнейшее не было смысла. Хакс снял шинель, аккуратно складывая на кушетке, и провел по гладко зачесанным волосам, приглаживая невидимые волоски. Кожаные начищенные сапоги слегка скрипнули, когда он опустился на колени рядом с Роуз. Ее округлившиеся глаза забегали, с трудом сдерживая страх.

Хакс достал вибронож — увидев его, Роуз зажмурилась, — а потом разрезал ткань ее робы от шеи до паха. Так и не дождавшись боли, она распахнула глаза и непонимающе уставилась на полоску голой кожи, которая показалась в прорехе.
Спрятав нож, Хакс рванул ткань, стягивая с нее одежду, как шелуху. Она тонко завизжала, зашевелив пальцами на руках и ногах, будто они могли передать весь захлестнувший ее безумный ужас.

Отбросив смятую ткань, Хакс замер, рассматривая ее крепкое светлое тело, мгновенно покрывшееся мурашками. Она походила на манекен, с ожившим лицом, осознающим свое обреченное положение, но все-еще пытающимся бороться. Он почувствовал тоску и бессмысленность происходящего — возможно, его отец чувствовал тоже самое, когда под действием похоти или злобы, желания что-то доказать, взял его мать без капли любви?

Ее маленькие груди с затвердевшими сосками слегка подрагивали, а внизу мягкого живота темнел треугольник коротких волос, прикрывавших аккуратную складку в середине. Хакс почти с удивлением ощутил, как напрягся член, а во рту стало сухо. Он хотел оказаться внутри нее и двигаться, пока не закончатся силы — это были не тот холодный план, который он составил заранее, а сводящее дух желание, сладкое и постыдное, заставлявшее все внутри сжиматься от предвкушения.

Когда Хакс просунул руку между ее бедер, мягко и уверенно раздвигая в стороны, нижняя губа Роуз задрожала, а глаза наполнились слезами. На одно мгновение ему захотелось успокоить ее, произнести какую-нибудь банальную сентиментальную фразу о том, что он будет нежен — от этой идеи стало смешно, и он отбросил ее.

Ее промежность была слегка влажной, но не настолько, чтобы допустить мысль, что он возбуждает ее так же, как его изгибы ее тела, красивого в своей юности и свежести.

Непослушными пальцами Хакс расстегнул брюки, достал до боли затвердевший член и поднес к темно-розовой мякоти ее нижних губ, некоторое время наслаждаясь мимолетными прикосновениями нежной кожи к головке, а потом со стоном протолкнул вперед, в тесную горячую глубину, ощущая легкое сопротивление сохранивших подвижность мышц. Они плотно обхватили член как ладонь, хотя его собственная и близко не давала таких пронзительных сводящих с ума ощущений. Хакс оперся о пол обоими руками и прикрыл глаза, мягко двигаясь внутри, отчасти оттягивая разрядку, отчасти чтобы не навредить Роуз — едва ли у нее было много партнеров. Может, она вообще была девственницей и мечтала, чтобы первый раз случился с кем-то вроде героического перебежчика FN-2187, а не с генералом Первого ордена на ледяном полу карцера.

Впрочем, Хакса слишком захлестывало собственное удовольствие, чтобы задерживать внимание на ее чувствах. Незаметно для себя он ускорился, а потом бессильно задрожал всем телом от мощной волны оргазма, смявшей его как мокрую бумагу. Тяжело дыша и подрагивая, он привалился к стене и взглянул на Роуз. Она смотрела в потолок безучастным взглядом, так не издав ни звука, будто отгородившись от реальности, от собственного поруганного тела. Ее кожа побледнела от холода, а ноги оставались раздвинутыми. Хакс стащил с алькова тонкое серое одеяло и накрыл Роуз — нелепый жест, учитывая, что он только что изнасиловал ее.

Когда последние отголоски наслаждения растворились как призраки с рассветом, Хакс ощутил опустошающую усталость и растерянность. Он несколько раз порывался уйти, но не смог сдвинуться с места, будто придавленный чем-то невидимым и огромным. Секунды уходили в прошлое, превращаясь в ничто и унося его за собой. Когда-то горячая бесконечно плотная точка взорвалась, развернувшись бесконечным пространством звезд и галактик, теперь ему, Хаксу хотелось вернуться в состояние этой точки, исчезнуть из мира вместе со всем миром.

Достигнув предела прострации, он поднялся и вышел в коридор, шатаясь, как пьяный. Позже, придя в себя, он направил в камеру Роуз дроида с одеждой и порцией стандартного питания, к которому она не притронулась. Куда скрылись остатки Сопротивления после побега с Крэйта она не знала, поэтому Рен быстро согласовал казнь. Хакс уничтожил все записи о ней в системе и спрятал в одной из новых еще формально опечатанных кают. Скрыть ее проживание на корабле было нетрудно — Рен не интересовался ничем, кроме фанатичного поиска девчонки, убившей Верховного Лидера, а персонал давно усвоил, что излишний интерес к его делам может быть опасен.

Хакс часто следил через личный терминал за Роуз: как она ест, разминается на тренажерах, принимает душ, читает одну из голокниг, коллекция которых постоянно обновлялась, или просто смотрит через огромный иллюминатор на космос. Иногда она разговаривала сама с собой или с воображаемыми собеседниками, имена которых были ему незнакомы — Хакс чувствовал себя неуютно, зная, что не может контролировать это, но в остальном в новом мире Роуз не осталось ничего, что было ему неизвестно или недоступно. Все было создано им, особенно округлившийся, с каждым днем растущий живот.

[Гость]

VII-43 Кайлакс с топ Кайло, признание нового верховного лидера за закрытыми дверями. Хакс согласен и полон энтузиазма.

322 слова

— Знаешь, генерал, давно хотел уточнить, на что ты готов ради власти. Убийства — ясное дело. Все мы хорошо знаем и помним, что случилось со стариком Брендолом. Не говоря о твоём скромном перфомансе в тронном зале. Не дёргайся так сильно, я зла не держу. Что ещё? Подхалимаж. Здесь тебе тоже нет равных. А как насчёт унижения? Настоящего унижения. Или того, что ты считаешь таковым. Ради звания гранд-маршала и, кто знает, ещё каких-то дополнительных полномочий. О-о-о, вижу, ты и на это согласился бы! Что поделаешь — не научился ты лицо держать, Хакс. Можешь сколько угодно пытаться, но слишком уж раздуваются твои ноздри в эти моменты. А ещё губы подрагивают. Кстати, они у тебя такие розовые, ты их мажешь чем-то? Так вот, как насчёт того, чтобы опуститься на колени. Да, ты уже делал это, но то было лишь последствием удушения. Мне бы хотелось, чтобы ты сделал это добровольно. Вот так. Просто очаровательно. Догадываешься, что будет дальше? Ути, какие мы оскорблённые. Только не надо горячку пороть. Сам подумай: пять минут позора, зато выйдешь отсюда моим полноправным сокомандующим. Для тебя это будет впервые? Я не сомневался. Но всё когда-то случается впервые. Ну же, раскрой рот. И даже не думай укусить, я отреагирую быстрее, чем ты сомкнёшь свои острые зубки, и тебе это не понравится. М-м-м. Хорошо. Вот так, не торопись — спешка тут ни к чему. О-ох. А ты точно не делал этого раньше? У кого-то тут, оказывается, скрытые таланты. Ах! Так, пол не пачкать. Давай, глотай. Ну что же, хорошо, генерал. Очень даже. Что? Какой такой гранд-маршал? Ты что, решил, что я дам тебе звание за один любительский отсос? То есть, начало положено, конечно, но придётся потрудиться. Вот только не надо орать и закатывать глаза. Смотри, приказ о твоём повышении, но он будет запущен в сеть Первого Порядка, если ты навестишь мои апартаменты в... когда там у тебя служба заканчивается? Зуб даю, сам кликнешь на "отправить". Эй, Хакс, куда ты? Ну и ладно. Подуется немного и всё равно согласится.

[Гость]

TLJ-02 Сноук/Рей. Попытка убить Сноука обернулась неудачей, Кайло погиб, а Рей стала пленницей верховного лидера.

841

Верховный Лидер Сноук не может отделаться от мысли, что некие высшие силы над ним издеваются.
Долгие годы он наблюдал за империей Палпатина, разбирая её механизм на части в поисках возможных уязвимостей. Каждая ошибка была проанализирована, выводы были сделаны — от человеческой натуры все проблемы и только от неё; даже самая совершенная машина нуждается в хозяине, и под руководством этих импульсивных неразумных существ не может получиться ничего эффективного. Сноук полагал, что его контроль позволит устранить большинство ошибок — Первый Орден должен был стать самим воплощением слова «порядок».
Сейчас ему остаётся только наблюдать, как эта до мелочей выверенная система выдаёт один сбой за другим.
Едва ли не с рождения тренирующийся штурмовик отказался убивать безоружных повстанцев; капитан Фазма отключила щиты Старкиллера, безрассудно положившись на эффективность своих людей; Кайло Рен, внук самого Дарта Вейдера, даже своего никчемного папашу-контрабандиста не смог нормально прикончить — и ещё с какого-то перепуга решил, что у него хватит хитрости предать своего Учителя…
И вот теперь эта девчонка.
Даже не чудом выжившая ученица Скайуокера — бедная мусорщица с какой-то захолустной свалки; ни долгих лет тренировок за плечами, ни великих мастеров Силы в роду — вообще ничего.
Впрочем, Сила в ней действительно есть — дикая, яркая, невыносимо живая; Сноук с наслаждением запускает пальцы в волосы Рей, упиваясь этим несомненным моментом триумфа. Девчонка взгляд не опускает, намеренная сопротивляться до последнего вздоха; восхищение в его голове мешается со злостью — слишком много в ней света джедая. Тем приятнее будет наконец-то погасить его: пообещать несравнимое могущество, пригрозить убить кого-нибудь, сломить дух пыткой, что угодно, только…
Только сначала нужно вытащить эту проклятую карту.
Вывести девчонку из состояния уверенной концентрации до смешного легко: длинные пальцы Сноука прикасаются к её шее, осторожно поглаживают, потом ниже, к ключицам. Когда его рука соскальзывает на грудь, Рей закусывает губу и отчаянно краснеет.
Все ментальные щиты, естественно, всмятку
Он тихо усмехается себе под нос, но ничего не говорит.
***
— По правде говоря, Империя больше пострадала от действий самого Палпатина, чем от предательства Вейдера, — спокойно говорит Сноук, неторопливо расправляясь с завязками её одежды. — сосредоточив всё на самом себе он поставил систему в крайне уязвимое положение. Впрочем, из сделанных им ошибок можно извлечь определённые уроки.
«Например, такой: строить Звезду Смерти в третий раз — крайне хреновая идея», — думает Рей, но он слишком очарован её телом, чтобы обращать на это внимание.
***
У неё тонкие руки с острыми локтями и столь же тонкое тело, но она сильная, очень сильная; Рей устраивается сверху, сжимая коленями его бёдра и настойчиво дергает ворот его золотой мантии
— Тише, девочка, — выдыхает Сноук, стискивая металлические подлокотники. Гвардейцы около трона на всякий случай принимают защитные стойки.
— Останови меня, — Рей пожимает плечами, продолжая нарушать его личные границы влажными поцелуями в шею. Чтобы поставить её на место достаточно лёгкого движения руки.
Он размышляет над этим несколько секунд, прежде чем просунуть ладонь между её ног.
***
Когда она была совсем малышкой, то мечтала стать такой же сильной и храброй как и герои Альянса. Краем сознания Рей понимает, что определённо свернула не туда, что её действия даже пристойными назвать нельзя, не то что смелыми — и всё же протяжно стонет с очередным глубоким толчком, бессильно утыкаясь лицом в алое бархатное покрывало и отчаянно надеясь, что в ближайшем будущем ей не придётся смотреть в глаза Финну или Люку.
***
Девчонка шипит точно пустынная змея, когда его ногти впиваются в нежную кожу на внутренней стороне её бёдер, но вырваться не пытается.
— Старая развалина, — выдыхает Рей сквозь стиснутые зубы, прогибаясь в спине и невольно подаваясь к нему.
— Мусорщица, — парирует Сноук, не спеша приступать к действиям. Длинные пальцы выписывают замысловатые фигуры на её животе, слегка царапая, но не оставляя следов.
Её хваленой джедайской выдержки не хватает надолго.
***
Думать связно, когда её тёплые маленькие руки прижимаются к его животу, не просто сложно — невозможно. Ему хочется завалить девчонку на ближайшую горизонтальную поверхность и оттрахать, хочется так сильно, что аж зубы сводит. Собственная реакция приводит Сноука в ужас: это неправильно, это бессмысленно, на фоне этого даже сентиментальная привязанность Кайло к родителям не выглядит столь безнадёжной.
Как только Рей опускается перед ним на колени все тревожные мысли вылетают из его головы.
***
Это странно — видеть его таким незащищенным: никакой молчаливой стражи, с головы до ног закованной в кроваво-красную броню, никаких огромных голограмм, нависающих над тобой подобно горе; в Сопротивлении день и ночь думают, как бы так поближе подобраться к Верховному Лидеру, а Рей достаточно руку протянуть.
Он старый, сломанный и настолько тощий, что она может обхватить его талию одной рукой; крайне трудно поверить, что в этом хрупком теле скрывается неизмеримо мощная Сила. Рей осторожно водит пальцами по груди Сноука и думает об огромных изъеденных временем кораблях на планете Джакку.
Его сознание закрыто даже во сне; она смотрит и не чувствует ничего кроме холодной тёмной пустоты — кажется, задержишься ещё на чуть-чуть и будешь проглочен без сожаления. Рей думает о глубокой пещере под поверхностью скалистого Ах-То, наполненной ледяной водой, и о выжженной солнцем пустыне, одинаково жестокой ко всему, что попадает в её владения. Это пугает — ей нечего противопоставить этому вечному голоду, он стал настолько привычен, что она не помнит, когда было иначе.
Сноук тихо вздыхает, поворачиваясь набок, и Рей утыкается носом между его лопаток и покрепче обнимает, словно боясь, что он тоже её оставит.
Потом она возненавидит себя за это.

[Гость]

VII-06 Плэгас/Палпатин, size!kink, рейтинг чем выше, тем лучше, но можно и без него

изображение 1000x725