Пальцы, бледные, как и вся его кожа, проворно застегивают пряжку сворки. Ремень повода натягивается до предела, стоит ему отпустить грязную, мажущую сажей шерсть.
Плэгас открывает глаза. У него хорошее воображение, ему ничего не стоит представить легкого, по-юношески тонкого Шива дергающим назад толстый ремень, осаживая, усмиряя, подавляя. Кого? Нечто зловещее, темное, но бесформенное, что можно лишь ощупать, прочитать руками форму, почувствовать материализующийся на мгновение мех.
У этого он жесткий, защитный, погладишь против роста - щетинки войдут под кожу, обломаются и там же и останутся. Отнимешь загноившуюся руку.
У второго, более смирного - гладкий, скользкий, позволяющий пробираться сквозь самые узкие щели. Проберется внутрь, разрежешь вздувшийся живот.
Есть еще третий, на ощупь мягкий, как пух, длинная легкая шерсть сминается под прикосновением, он очаровывает, невозможно оторваться от глажки. Его мех смазан ядом, проникающим сквозь поры. Соскребешь пошедшую язвами кожу.
Молодые, тонкие, прямо как сам Шив, на каждом по ошейнику, красивому, расшитому, еще три болтаются, пустые, на поясе. Не тяжело ли тебе будет удерживать всех?
— Не расти бесов, с которыми тебе не справиться.
Конечно, не понимает. И не поймет, пока они однажды не рванутся, не вырвут, как ни напрягай руки, концы поводов, и не сшибут самого с ног, впиваясь, скользя, отравляя и пачкая белую кожу сажей.
Ух, какие чудные и пробирающие строки, аж морозом загривок прихватило Я в полном восторге с интерпретации фразы-ключа. Большое спасибо за исполнение совершенно счастливый заказчик
252 слова Шив никогда не был идеальным учеником в обыденном смысле. Он слишком много обижался, лицемерил легко, как дышал и ревновал так, что всякое разумное существо сбежало бы от него в ужасе. Он требовал, требовал, требовал каждый миг - внимания, восхищения, гарантий незаменимости.
Всякий разумный Лорд Ситхов выбил бы из него эти глупости годы назад.
Плэгас не стал. Он был не слишком лестного мнения о ситхских традициях. Палпатин был совершенен таким, каким был. Попытки вбить в него покорность сделали бы проще быт, но в дальней перспективе могли бы обрушить весь тысячелетний замысел.
Маска под маской, лежащей на маске, без личной привязанности он бы не моргнув глазом сдал джедаям врага, каковым считал любого имевшего над ним власть. Только равенство. Всегда только равенство - в каждом слове, в каждом поступке, в каждом замысле. Пусть катится в Бездну Правило Двух. Пусть следуют за ним горделивые идиоты, предпочитавшие умереть, но не преклонять пред учеником колена.
Он сиял Тьмой. Плэгас без труда видел её и за улыбками сенатской трибуны, и в "дружеской" беседе с тем невезучим джедаем, и в обращенном к нему самому нарочито-преданном взгляде.
"Не расти бесов, с которыми тебе не справиться" - далеким эхом отзывается голос юного тогда-ещё-не-Сидиуса. Все было зря. Планы и надежды, доверие... Как он мог доверять ситху, которому сам давал имя "коварство"? Сейчас, пока его учитель, пьяный от вина и боли, бьётся под ударами молний, Сидиус тоже сияет – сильнее, чем раньше и речь тут не только про Силу.
Тьма смотрит на Плэгаса пропастями среди янтаря. Будущее Галактики по крупицам осыпается прахом.
Пальцы, бледные, как и вся его кожа, проворно застегивают пряжку сворки. Ремень повода натягивается до предела, стоит ему отпустить грязную, мажущую сажей шерсть.
Плэгас открывает глаза. У него хорошее воображение, ему ничего не стоит представить легкого, по-юношески тонкого Шива дергающим назад толстый ремень, осаживая, усмиряя, подавляя. Кого? Нечто зловещее, темное, но бесформенное, что можно лишь ощупать, прочитать руками форму, почувствовать материализующийся на мгновение мех.
У этого он жесткий, защитный, погладишь против роста - щетинки войдут под кожу, обломаются и там же и останутся. Отнимешь загноившуюся руку.
У второго, более смирного - гладкий, скользкий, позволяющий пробираться сквозь самые узкие щели. Проберется внутрь, разрежешь вздувшийся живот.
Есть еще третий, на ощупь мягкий, как пух, длинная легкая шерсть сминается под прикосновением, он очаровывает, невозможно оторваться от глажки. Его мех смазан ядом, проникающим сквозь поры. Соскребешь пошедшую язвами кожу.
Молодые, тонкие, прямо как сам Шив, на каждом по ошейнику, красивому, расшитому, еще три болтаются, пустые, на поясе. Не тяжело ли тебе будет удерживать всех?
— Не расти бесов, с которыми тебе не справиться.
Конечно, не понимает. И не поймет, пока они однажды не рванутся, не вырвут, как ни напрягай руки, концы поводов, и не сшибут самого с ног, впиваясь, скользя, отравляя и пачкая белую кожу сажей.
Я в полном восторге с интерпретации фразы-ключа.
Большое спасибо за исполнение
совершенно счастливый заказчик
автор
н.з.
252 слова
спасибо вам, это прекрасно
н.з.
спасибо вам, это прекрасно
н.з.
Не за что
И вау. Впервые в жизни меня с разницей в час хвалит за две разные работы один и тот же человек.